12 самых страшных тайн. Юлия Анатольевна Нифонтова
с ноутбука Женькой Соловейчиком, застрявшим в каком-то тьмутараканском аэропорту. Он мотался с одних гастролей на другие, работая на разогреве у Шафрана. Упёртый парень попёрся покорять столицу. Лев Валентинович в ту пору нежился в тёплых водах Чёрного моря и, конечно, не вспомнил о том, что обещал юному дарованию посодействовать на вступительных экзаменах. К счастью, злополучную телепередачу он также не удостоил своим великосветским вниманием. А фанатичный Соловейчик, свято веруя в силу звёздного слова, взял, да и поступил-таки в вожделенную гнесинку.
Пообтесался в стольной, поголодал, помыл по ночам посуду в Макдональдсе, научился без стеснения лезть в глаза, расхваливая свои достоинства, потрясая великосветскими знакомствами. Это уж потом Шафран Великолепный соизволил пригласить парнишку на подпевки по настоятельному совету уважаемого педагога по вокалу. Вот и подрабатывает теперь Женька на каникулах, внедряется в артистическую среду.
А у нас с Павликом родился любимый сын Лёвушка. Вот он сейчас наелся и лежит, тихонько покряхтывает от удовольствия. Но если проголодается, то может завопить на такой высокой ноте, что невольно приходит на ум его тёзка, мой добрый знакомый – ранимый и забывчивый популярный супер-голос страны, король всея попсы. Ну, а самое главное, Павлик мой сейчас такой счастливый… лучший в мире папа и муж!!!
Изысканный бродит Жерар…
рассказ
Поэту Евгению Тангейзеру,
так рано и трагически ушедшему…
Ты плачешь? Послушай…
далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф
Николай Гумилёв
Не помню, когда я впервые увидела Жерара? Даже если настойчиво перебирать в уме события десятилетней давности, не вспомню, увы…
Его образ живой ароматной дымкой незаметно вполз в нашу жизнь и, перемешавшись с воздухом, стал частью общей атмосферы. Скорее всего, это произошло на какой-нибудь из окололитературных тусовок.
Удивительно, но по прошествии многих лет представляю Жерара с такой обострённой точностью, что звучит в голове его ломкий подростковый голос. Тихо и медленно, словно пробуя на вкус каждое слово, Жерар упивается своими стихам, как тогда, в дикой, трудной и полной надежд молодости…
На собраниях «Поэтического кафе» Жерар слыл законченным пижоном и самовлюблённым выпендрёжником. Все, конечно же, прекрасно знали, что никакой он не Жерар, а попросту Женька. Да и сами графоманские мистерии происходили вовсе не в кафе, а в читальном зале городской муниципальной библиотеки № 4 с попустительства пышногрудой директрисы, тайно пописывающей слёзные вирши.
Сообщество возомнивших себя писателями чётко делилось на два непримиримых лагеря.
1. Старая гвардия сталинской закалки, что выйдя на заслуженный отдых и случайно зарифмовав два глагола «пытать – страдать», вдруг открыла в себе невероятные, дремавшие доселе