Судьба благоволит волящему. Святослав Бэлза. Отсутствует
(чего стоит один только «завтрак» на бастионе Сен-Жерве!), та изящная легкость и изобретательность, с какой одерживают они верх над противниками, подчиняют себе враждебные обстоятельства, порождают в романе воодушевляющую атмосферу жизнеутверждения.
Секрет немеркнущего обаяния славной четверки в том, что она воплощает храбрость, великодушие и самоотверженную преданность людей друг другу – пленительные качества, которые вызывали и будут вызывать восхищение во все времена.
Дон Кихот в русской поэзии
Знакомство русских поэтов с великим романом Сервантеса началось задолго до появления в 1769 г. первого в нашей стране перевода «Дон Кихота». За десять лет до выхода из печати этого неполного, сделанного к тому же с французского текста, перевода писал уже о «Донкишоте» как о «достойном» произведении взыскательный А.П. Сумароков в своем полемическом «Письме о чтении романов», которое он поместил в издававшемся им первом в России частном журнале «Трудолюбивая пчела»[1]. К еще более раннему времени – 1747 г. – относится первоначальный вариант обширного трактата В.К. Тредиаковского «Разговор о правописании».
Трактат этот построен по принципу беседы «между чужестранным человеком и российским», и «российский человек» высказывает в нем опасение, что могут найтись критики, которым не понравится «нехорошество наших разговоров: ибо они будут говорить, что разговору должно быть натуральну, а именно такому, какой был, при всех удивительных похождениях, между скитающимся рыцарем Донкишотом и стремянным его Саншею Пансою. И потому неприятно им будет, что нет в нашем разговоре ни единыя епистолии, сочиненныя прекрасным слогом, и к отданию надлежащий Дульцинее дю Тобозо». Заслуживает упоминания также тот факт, что в 1761 г., опять-таки до появления «Дон Кихота» на русском языке, немецкий перевод романа приобрел для своей библиотеки Ломоносов.
С конца XVIII в. история «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» становится в России одной из наиболее известных книг, а по-разному трактуемый образ прославленного рыцаря прочно входит в обиход русской литературы. Г.Р. Державин первым, по-видимому, из русских поэтов применил термин «донкихотство» (точнее – глагол «донкишотствовать») в одной из строф оды «Фелица», написанной в 1782 г. В поэзии Н.М. Карамзина среди советов «бедному поэту», написанных в 1796 г., мы находим и такой:
Или, подобно Дон Кишоту,
Имея к рыцарству охоту,
В шишак и панцирь нарядись,
На борзого коня садись,
Ищи опасных приключений,
Волшебных замков и сражений…[2]
A. Н. Радищев в единственной дошедшей до нас первой песни поэмы «Бова», созданной им после возвращения из сибирской ссылки, так описывает рыцарей, съезжавшихся на турнир, затеянный царем Кирбитом «во утешенье своей дочери прекрасной»:
Были рыцари не хуже
Славна в свете Дон Кишота.
В рог
А.П. Сумарокову, кстати, русский читатель обязан также первой встречей с Именем Шекспира. Сю: Алексеев М.П. «Первое знакомство с Шекспиром в России. – В кн.: «Шекспир и русская культура». М., Л., 1965 г. С. 18