Дракон над Москвой. Сборник рассказов. Евгений Лазаревич Шварц
картофельное пюре, а уж из него лепила котлетки и жарила их на толстенной чугунной сковороде. Котлеты в кипящем масле становились золотистыми с тонкой золотистой хрустящей корочкой.
Затем она готовила к ним густую, коричневую, ни с чем не сравнимую по вкусноте подливку из сушеных грибов, перед этим достав из старинного дубового буфета белый заветный холстяной мешочек, от которого шел тот незабываемый, чудный, тонкий аромат присущий только грибному лесу.
Очарование лесными просторами запало в душу Валентину Ивановичу также в детстве и, как ни странно, в центре шумной Москвы.
Мама довольно часто ездила к дальним родственникам в столицу в гости и заодно за продуктами и часто брала его с собой.
Это были замечательные поездки. Все начиналось с суматохи в доме во время сборов. С постоянной боязнью взрослых: «Как бы не опоздать на поезд! И не забыть билеты!» Бабушка скороговоркой, как бы убыстряя отъезд, причитала: «Давайте езжайте! Мало ли что случится с «транваем», вдруг с рельсов сойдет!» И поэтому все отправлялись к поезду загодя, почти за два часа.
Но переполненный и скрежещущий на поворотах трамвай всего в полчаса исправно довозил их до железнодорожного вокзала, где начиналась еще более интересная, непередаваемая суматоха.
В огромном здании вокзала толкалось множество народа с узлами, перевязанными веревками чемоданами, снующими по зданию ребятами.
От этого людского муравейника под высоченным потолком стоял густой гул, который периодически перекрывал металлический голос, неразборчиво скороговоркой говоривший что-то, – и все сразу замолкали, настороженно вслушиваясь, задрав головы, словно пытаясь там, под потолком, увидеть того, кто там бубнил не своим, а железным голосом.
Не менее интересная суета продолжалась после посадки в вагон. С устройством на «своих местах», с беспокойством о каких-то «двойных билетах», знакомством с соседями.
В конце-то концов, после нудного ожидания и протяжного гудка паровоза, вагон с железным лязгом дергался, и город с его улицами, домами под стук колес на стыках рельс медленно проплывал перед глазами, а затем и вовсе исчезал. За окном начинали мелькать поля, рощи, деревни, а на отвалах насыпи – одна за другой надписи: «Слава Сталину».
Народ в вагоне через некоторое время успокаивался, и наступало время вечернего чаепития.
Высокий проводник в черной форме с погонами надевал белую курточку и разносил чай в мельхиоровых подстаканниках. Маленький Валя, исподтишка смотря на него, боялся, что тот обнесет его и он один останется без чая. Но проводник, наклонившись к нему, спрашивал: «А Вам, молодой человек, наверное, с лимоном и двойной порцией сахара»? Валя робел от внимания к себе самого главного в вагоне и только молча кивал ему головой, боясь произнести хоть слово. Но когда тот ставил перед ним стакан и ложечка в нем призывно начинала звенеть: «Давай пей!», Валя, все же переборов стеснение, тихо произносил: «Спасибо!» Проводник на это, улыбаясь, произносил: «На здоровье,