Рассказы из Парижа. Людмила Маршезан
Шекспир
1564–1616
– Катрин, – влетел в полуоткрытую дверь голос Розали, через час встречаемся на отпевании в церкви, потом едем на кладбище и после церемонии возвращаемся все сюда. Bon courage!
Наведя на кухне порядок, Катюша выложила принесенные закуски на красивые старинные блюда, накормила расшалившихся детей, успокоила их, приготовила кофе и принялась ухаживать за взрослыми. Глядя на неё, все успокаивались. Она распространяла на всех какую-то внутреннюю дисциплину и абсолютное самообладание. Все любовались Катиной естественностью и подлинной красотой.
Нещадно выбритый André словно загипнотизированный смотрел на пустую кофейную чашку. Кате показалось, что от горя пробегала дрожь по спине его стула.
С ним что-то случится сегодня, с тревогой подумала она. Ей хотелось обмануть внутреннее беспокойство видимостью какой-нибудь работы, но его бесконечное горе неудержимо влекло Катю к Андрею. Подсознательно она чувствовала какую-то любовь: материнскую, женскую, но не осмеливалась даже думать об этом.
Время печалилось стрелками в часах. Пора идти в церковь. Все поднялись, кроме Андрея. Катя подошла к нему и положила руку на плечо, выводя его из отрешённой растерянности. От робких прикосновений её руки исходило что-то одурманивающее, обольщающее, гипнотизирующее и в то же время успокаивающее.
«Возьми себя в руки», – напряжённо подумал André и с благодарностью взглянул на Катю, чувствуя глубокую душевную потребность её присутствия. Ему показалось, что просто не было встречи, не было знакомства, он знал её всегда.
В церкви тётушка Розали взяла André под своё крыло, а на кладбище Катя не сводила с него глаз, чтобы прийти на помощь в нужную минуту.
Нескончаемые прощальные речи родственников и друзей уже начали утомлять нетерпеливую тётушку, она прошептала Кате на ухо:
– Сколько можно тянуть кота за все подробности? Одно и то же… Сейчас ты услышишь выступление психолога, – и она громко произнесла: – Послушайте, вы только послушайте, – глаза её светились надеждой и любовью. – Мои друзья-переводчики работали всю ночь, чтобы вы услышали что-то очень важное.
Уильям Блейк (1757–1827)
Пришел на берег я с восходом солнца,
Над океаном лёгкий бриз витал,
И долго я смотрел, пока за горизонтом
Прекрасный белый парус не пропал.
«Уплыл» – мне кто-то рядом прошептал.
Уплыл куда? В края какие?
Пропал из поля зрения моего!
А мачта, палуба такие же как были,
Все те же люди на борту его.
Исчезновение отнюдь не для него.
И в тот момент, когда мне кто-то рядом
Сказал: «Уплыл! Действительно, уплыл!»
Другие парус тот поймали взглядом,
И радости порыв их охватил:
«Смотрите, вот он! Подплывает ближе!»
Ведь смерть всего лишь в мыслях и словах! —
Нет в мире мёртвых.
Есть живые
На противоположных берегах.
Перевод Татьяны и Петра Примак
После