Русская литература в Германии. Восприятие русской литературы в художественном творчестве и литературной критике немецкоязычных писателей с XVIII века до настоящего времени. Юрген Леман
и устном общении с Вуком Караджичем, основателем современного сербского литературного языка, со словацким историком Павелом Шафариком, словенским филологом Ерней Копитаром и переводчицей Терезой фон Якоб (псевд. Talvj / Тальфи, 1797–1870) – одним из ведущих популяризаторов славянской поэзии в XIX веке. Особенно в период между 1815 и 1825 годами Гёте получает множество писем с образцами славянской народной поэзии, которые он не только восторженно читает, но и распространяет, сопровождая своими комментариями и интерпретируя, например, в статье «Сербские песни» («Serbische Lieder» // «Über Kunst und Alterthum», 1825). Более того, в своей заметке «Богемская поэзия» («Böhmische Poesie» // «Über Kunst und Alterthum», 1825) Гёте подчеркивает, что «произведения других славянских литератур также весьма достойны нашего внимания». Замечание Гёте относится и к современной ему русской литературе, с произведениями которой он был знаком благодаря письмам из России и визитам русских гостей, среди которых был российский дипломат и впоследствии министр образования Уваров, поэты Кюхельбекер, Батюшков, Шевырев, Карамзин и Жуковский. Огромный вклад в популяризацию русской литературы в Веймаре внесла великая герцогиня Мария Павловна, которая происходила из Российской императорской семьи. В ответ на положительную рецензию русского шеллингианца Шевырева на «Елену, классико-романтическую фантасмагорию» из второй части «Фауста» Гёте признает в упомянутом ранее письме Борхардту «высокую эстетическую культуру» русской литературы (Lehmann 2000b). Но при всем интересе Гёте к русской литературе невозможно говорить о ее влиянии на творчество немецкого поэта. Отдельного упоминания заслуживает «Маскарадное шествие русских наций» («Maskenzug russischer Nationen»), сочиненное Гёте по случаю дня рождения Марии Павловны 16.02.1810, а также интерес Гёте к гениальному и демоническому образу Петра I и основанному им Санкт-Петербургу, который нашел свое отражение в пятом акте второй части «Фауста». Тема власти стихии, укрощенной могучей человеческой волей, и связанных с этим жертв позволяет провести параллели между образами Петра Великого и Фауста. Однако следует с осторожностью относиться к слишком смелым заключениям, например к утверждению советского германиста Бориса Геймана, что толчком к работе над пятым актом второй части «Фауста» послужили беседы о невыгодном расположении Санкт-Петербурга, которые Гёте вел с Эккерманом после катастрофического наводнения 1824 года.
Если в XVII и XVIII веках сообщения о России затрагивали преимущественно политические, этнографические и религиозные особенности страны, то с начала XIX века все больше внимания привлекает и стремительно развивающаяся русская литература. Наряду с Карамзиным, Жуковским и другими русскими путешественниками сведения о русской литературе распространяли, например, подолгу жившие в Германии Тургенев, Герцен или также Тютчев, который в течение двадцати лет своей дипломатической службы в Мюнхене (1822–1837, 1839–1844) поддерживал близкое знакомство с представителями немецкой интеллектуальной элиты. Центрами распространения сведений о русской литературе были Берлин и Мюнхен, в меньшей степени Дрезден