Большое Сердце. Жан-Кристоф Руфен
ему понадобится, и я все это одобрил. В поездках сам я одевался скромно, так было удобнее наблюдать. В то же время я понимал, что в момент налаживания нашей системы следует отбросить скромность и использовать все доступные средства.
Мы условились, что Гильом в скором времени обоснуется в Монпелье, откуда будет организовывать поставки на Восток. Для начала нам следовало опереться на негоциантов, уже занятых подобной торговлей, и задействовать их суда. Жан, как только будет готов его дворянский гардероб, попытается покорить Фландрию, принадлежащую герцогу Бургундскому. Он решит, можно ли привозить оттуда сукно. Часть тканей с отправленных им обозов будет распродана на месте, то есть в королевских землях, а прибыль позволит доставить оставшийся товар на Восток. При первой возможности Жан отправится в Германию и даже в Руан – последний французский город, остававшийся в руках англичан, – чтобы прикинуть перечень товаров, который мы затем вместе утвердим. Ему предстоит также безотлагательно побывать в Лионе, где проходят самые крупные ярмарки, и на месте отобрать лучших посредников.
Жан заговорил о том, что нужно подобрать команду, чтобы проворачивать такие дела. Знатные люди не путешествуют в одиночку, а с ценным грузом и подавно. Гильом, который уже вошел в роль ответственного за финансы, возразил, что у нас нет денег на то, чтобы платить жалованье охранникам. Гильом чуть презрительно бросил, что лучше знает подобных людей. Нет никакой надобности платить наемникам вперед. Банды, орудовавшие от имени принцев и разнородной знати, получали вознаграждение из добычи. Этим людям порой приходилось подолгу ждать, прежде чем удавалось поделить награбленное. И они ждали, напиваясь и засыпая в объятиях какой-нибудь шлюхи; им снилось, что их хранит Провидение, всегда снисходительное к простодушным.
– Но какую же добычу ты можешь им обещать? – возразил Гильом.
– Наши будущие барыши.
Я чувствовал, что в их отношениях уже присутствуют соперничество и ревность, братская дружба и недопонимание, что и делало эту пару незаменимой. И хоть я никогда не преследовал цель разделять и властвовать, все же считал, что секрет любого удачного предприятия кроется в единстве противоположностей.
Когда речь зашла о том, какая роль отводится мне, я попросту объявил, что намерен оставаться монетчиком. Нашей коммерции, как и прочим французским торговым домам, будет вечно недоставать драгоценного металла. Мы не можем прибегать к обмену, так как не располагаем запасом товаров. Нам нужно контролировать пути денежного обращения и запрашивать кредит у всех французских менял. А это уже моя забота.
Именно так я сказал, и они с этим согласились. Но мои компаньоны понимали, что я о многом умалчиваю. Самое главное не было смысла оговаривать, поскольку само собой разумелось, что делом руковожу я. Предприятие будет носить мое имя. Они станут называть его собеседникам, как «Сезам, откройся!» – чудесный пароль, который