«Пена дней» и другие истории. Борис Виан
его все-таки нашли.
– А что в нем особенного? – спросил Шик с деланым удивлением.
– Ха! – прыснул книготорговец, роняя трубку, которая упала в тазик и погасла.
Он грубо выругался и потер руки, радуясь, что ему больше не нужно держать в зубах эту пакость.
– Я вас спрашиваю… – настойчиво повторил Шик.
Сердце его готово было выпрыгнуть наружу, оно дико, с перебоями колотилось о ребра.
– Ox-ox-ox! – бормотал книготорговец. Он катался по полу, задыхаясь от смеха. – Ну и комик же вы!..
– Послушайте, – растерянно начал Шик. – Объяснитесь, пожалуйста…
– Чтобы получить этот отпечаток пальца, я должен был несколько раз приглашать его выкурить со мной трубку мира, да еще стать заправским фокусником и изловчиться незаметно подменить трубку книгой…
– Все ясно, – сказал Шик. – Раз так, то скажите, сколько вы хотите за эту книжку.
– Недорого, но у меня есть кое-что и получше.
Владелец магазина встал, исчез за невысокой перегородкой, разделявшей пополам торговое помещение, порылся в каком-то ящике и тут же вернулся.
– Вот, – сказал он, швырнув на прилавок брюки.
– Что это такое? – с тревогой прошептал Шик. Им овладело сладостное возбуждение.
– Брюки Партра, – с гордостью заявил книготорговец.
– Как вам это удалось? – Шик был в экстазе.
– Во время лекции, – объяснил книготорговец. – Он даже не заметил. К тому же они в нескольких местах прожжены трубкой…
– Покупаю, – сказал Шик.
– Что именно? – осведомился владелец магазина. – Потому что у меня есть и еще кое-что…
Шик прижал руки к груди. Сердце у него сорвалось с цепи – так бешено оно запрыгало.
– Вот, – снова сказал торговец.
Это была трубка, и Шик тут же увидел на ее мундштуке отметину от зубов Партра.
– Сколько? – спросил Шик.
– Вы, конечно, знаете, что в настоящее время он готовит издание двадцатитомной энциклопедии о блевотине со всей иконографией, и у меня будут рукописи отдельных статей…
– У меня не хватит денег, – простонал Шик, сраженный этой перспективой.
– А мне наплевать.
– Сколько вы хотите за эти три предмета? – спросил Шик.
– Тысячу инфлянков, – ответил торговец. – И учтите, это мое последнее слово. Вчера я отказался отдать их за тысячу двести. А вам готов уступить только потому, что вид у вас чокнутый.
Побледнев как полотно, Шик вытащил свой бумажник.
XLIII
– Видишь, – сказал Колен, – мы уже не кладем скатерти.
– Да это не имеет никакого значения, – сказал Шик, – но я все же не понимаю, почему стол такой жирный.
– Не знаю, – рассеянно сказал Колен. – Кажется, его не удается отмыть. Жир все время проступает откуда-то изнутри.
– Скажи, ведь прежде у вас был шерстяной ковер, правда? – спросил Шик. – А этот выглядит хлопчатобумажным.
– Ковер