Чудеса святого Иоанна Кронштадского. При жизни, по смерти и в наши дни. Священник Сергий Молотков
старого слугу. Отец Иоанн был служащим, но, узнав о моем положении, он заменился и сейчас же приехал к нам. Когда о. Иоанн, войдя ко мне, положил руку мне на голову, я сейчас же почувствовала необыкновенное успокоение. Тут же он стал с моим мужем на колени пред образами и начал молиться.
Молитва его была поразительна, и трудно передать впечатление, которое она производила. Он просил у Господа моего исцеления, – не только просил, но даже как будто требовал. И так горячо молился, что и мой дух возносился со словами его молитвы к Богу. Все земное в это время для меня не существовало, исчезло…
После молитвы о. Иоанн снова подошел ко мне, поговорил и, уходя, сказал: «Она не умрет». Это страшно поразило моего мужа, так как все доктора объявили меня совершенно безнадежной.
При выходе о. Иоанн встретился с профессором Боткиным, который, увидев о. Иоанна, с волнением сказал ему: «Помогите нам!» Это обращение крайне всех удивило, так как профессор Боткин слыл за человека свободомыслящего.
После этого посещения в ходе моей болезни не произошло особой перемены, но душой я совершенно успокоилась. Через несколько дней решили снова пригласить отца Иоанна. Он пришел, сел ко мне на кровать и долго-долго горячо и убедительно говорил, что, жива ли я останусь или нет, но мне необходимо приготовиться к новой жизни (здесь ли на земле или у Господа – это в руках Божиих!) причащением Святых Тайн. Я ответила, что собиралась говеть перед Пасхой. Тогда о. Иоанн начал еще горячее меня убеждать, что откладывать не следует, хотя Пасха и близко, и что он сейчас поедет за Святыми Дарами. Отец Иоанн ушел и был в отсутствии около двух часов, которые показались мне бесконечными.
Когда он вернулся, я была глубоко счастлива, исповедалась в полной памяти и приняла Святые Тайны со светлым чувством на душе. Мне казалось, что все земное для меня умерло, что я иду в рай: всю меня наполнило чувство глубокого успокоения, мира, отрады и вообще всего того, что душа может испытать, как верх счастья, но что трудно и даже невозможно выразить человеческим словом.
Тут я заснула и впервые за три недели моей болезни проспала спокойным сном шесть часов. Когда проснулась, я почувствовала себя совершенно здоровой; термометр показывал 37,1о. Профессор Боткин, увидев такую поразительную перемену, долго молча смотрел на меня. Две слезы скатились из его глаз. «Уж это не мы сделали!» – проговорил он.
Через неделю я встала и пошла без посторонней помощи.
С тех пор прошло ровно полвека, но все пережитое свежо в моей памяти, как в первый день, и оставило на всю жизнь глубокий след в моей душе.
А. Шнеур, полковник, Тунис, 1937 г.
В 1890 году жили мы в Шуваловском парке – в нескольких верстах от Петербурга по Финляндской железной дороге. Мне было в то время шесть лет. Как-то в мае месяце мы возвращались с матерью по железной дороге из города; высунулся я из окна, и горящий уголь из паровоза попал мне в правый глаз.
Получилось ужасное воспаление. Профессора Беллярминов, Тихомиров и доктор Мор тщетно