Фатум. Том третий. Меч Вакеро. Андрей Воронов-Оренбургский
особенно, когда их разложишь на траве. Всё это бред, конечно».
Капитан, веривший лишь в себя, не собирался ломать голову над сей чертовщиной.
– Будь сдержанней, сын мой, – падре мягко поднял руку, чтобы успокоить пыл и умерить поток возражений Луиса. – Я только хотел уточнить: знаешь ли ты историю… о vacero…29
– Ха! Разве есть в Калифорнии хоть одно семейство, в котором бы не пугали им непослушных детей?
Игнасио удовлетворенно кивнул, поглаживая примо-стившегося на коленях настырного кота.
– Так ты мне сказал, что у той индианки из тиуменов не было мозгов? Что ж, я согласен с тобой, Луис: человече-ство охотней верит в то, во что поверить невозможно. Мозгов, может, ей и не хватало, зато у нее были острые, как у всех краснокожих, глаза, да и язык имелся…
– Почему «имелся»? – все чувства испанца свернулись в тугую пружину.
– Потому что у несчастной была целая жизнь, покуда она не встретилась с НИМ вторично…
Драгун нервно почесал шею, искусанную москитами.
Монах продолжал молчать, механически поглаживая притихшего Пепе; морщины вокруг глаз и губ настоятеля стали глубже, а в серых, как мглистое утро, глазах оставалась роса страха.
– М-м-да, – хрипло вымолвил он, чувствуя, как жжет его висок взгляд сына Эль Санто. – Цена спокойствия нашего края одна – смерть.
– Что ж, где тонко, там и рвется! Мой эскадрон пересек всю Мексику, падре, с запада на восток и обратно. И вот что я вам скажу: идет война. Сегодня все люди в большой беде и не знают покоя! А с этой тварью, – Луис брезгливо поморщился от настоявшегося в обители плебейского запаха чеснока, – мне всё ясно! Бьюсь об заклад, это выверты какого-то инсургента, тронувшегося умом. Ну да ладно, у меня есть на этот счет свои соображения, падре. Клянусь камаурой Папы, я доберусь до него… и то-гда… – жесткая улыбка раскроила лицо капитана. – Я сдеру кожу не только с его лица!
– Не зарекайся, – с плохо скрытым раздражением в голосе оборвал его Игнасио: – ЕГО не берут пули. Солдаты сержанта Аракаи стреляли в него…
– Солдаты Аракаи! – лицо Луиса скривила гримаса презрения. – Да эти евнухи порох на полку не знают, как насыпать. Всё это дичь! Они просто послали пули в мо-локо…
– Не знаю, не знаю… Олени не уходят от их свинца.
– Так что же, падре, – де Аргуэлло терял последние крохи терпения, – по-вашему, он взаправду злой дух?
– Двадцать человек только в Санта-Инез уже приняли дикую смерть. Последним был кузнец Хуан де ла Торрес, помнишь, наверно? Он подковал еще твою лошадь в прошлом году.
– Духи, жрецы, пернатые змеи! Вы же белый человек, патер. Католик! – негодующе фыркнул драгун.
– Да, но я еще и португалец, Луис. И всё, что касается потустороннего мира, у моего народа не вызывает кри-вых усмешек. Ожидание смерти для нас – хуже ее самой.
– С меня довольно, падре! Увольте! Уберите свои догадки
Vacero – пастух, ковбой (исп.).