Бумеранг на один бросок. Евгений Филенко
тут нас позвали за стол.
7. Точки над «и»
Мы явились с чердака по внутренней лестнице, чем всех привели в замешательство. Хотя, по правде сказать, мы лишь добавили им стресса. Мама сидела прямо, будто аршин проглотила. Она была бледна, как лунный свет, лишь губы выделялись на помертвевшем лице двумя алыми кляксами. Дядя же Костя, напротив, спиной был согбен, ликом темен, мрачен и напряжен. Между его кулаками валялись осколки фарфоровой чашки, которую он, по всей видимости, раздавил в пылу полемики. При виде тети Оли, что от уха до уха сияла самой лучезарной улыбкой, какую только способно вместить человеческое лицо, на его пасмурную физиономию тоже невольно наползло некое подобие добродушия. Вслух же он строго осведомился:
– Ольга, ты опять хулиганишь?
– Ну разве что чуть-чуть, – хихикнула великанша. – Леночка, твой птенчик такой смешнуой! Я просто влюбилась в него…
От этих ни к чему не обязывающих слов сердце мое сладко екнуло. Я обогнул стол и сел на свободный стул рядом с мамой и напротив тети Оли, которая подтащила пустовавшее кресло и взгромоздилась в него с ногами. Поймав мой ошалелый взгляд, она скорчила мне потешную гримаску.
– Так, – сипло сказал дядя Костя и шумно прочистил горло. – Сева… Мы с твоей мамой все обсудили и решили расставить все точки над «и». В конце концов, ты уже довольно большой мальчик и все поймешь. Ну, почти все.
– Кругом только и твердят: большой, большой… – проворчал я.
– Помолчи, – сказал дядя Костя. – Большой – это значит крупный, а не взрослый. Когда мне захочется выслушать твое мнение и ответить на вопросы, я дам тебе знак.
– Oui, Monseigneur[8], – смиренно произнес я.
– Ольга, – сказал дядя Костя укоризненно.
– Чуть что, сразу Ольга! – с готовностью парировала та, и теперь уже на мамино лицо нашла тень озабоченности.
– Так, – повторил дядя Костя звучным баритоном. – Нужно как-то начать излагать эту длинную историю… Лена, у тебя есть что-нибудь выпить?
– Водка, вино, пиво, – сказала мама.
– Выноси все.
Мама ушла на кухню, а дядя Костя посмотрел на тетю Олю совершенно неподобающим его стати затравленным взглядом и спросил:
– Чего вы там делали, на чердаке?
– Цаловались да обнимались! – объявила моя прекрасная великанша и захохотала.
Дядя Костя переместил взор на меня, и я, в сотый уже раз за день залившись краской, поспешно ответил:
– Тетя Оля рассказывала мне историю про привидение.
– Помнишь тот случай с Диомидовым, на «Кракене» в сто тридцать девятом? – спросила тетушка.
– А-а, – протянул дядя Костя. – Мне, кстати, так и не доложили, чем закончилось.
– Мне тоже, – буркнул я.
– Все потому, что Шахразаде никак не дают закончить дозволенные речи, – кротко заметила великанша. – Все перебивают…
Мама вернулась, катя перед собой столик с бутылками, бокалами и огородной зеленью в маленькой корзинке.
– Мне
«Да, Ваше Преосвященство» (