Бумеранг на один бросок. Евгений Филенко
это кричать, плакать и колотить руками в стенки, и ты кричишь и бьешься, понимая, что это все равно не поможет, никто тебя не услышит, не придет на помощь, не вытащит из тьмы и холода, не утешит и не согреет, никогда, никогда, никогда…
Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но оно не отступало.
«Они все умерли. Четыре мальчика и три девочки. Задохнулись и замерзли. А я – нет».
Но частица меня самого сейчас умирала вдогонку вместе с ними.
– Мои отец и… настоящая мать, – проговорил я, чувствуя, что каждое слово дается мне с нарастающим усилием, – они были на этом корабле?
– Наверняка, – кивнула мама. – Иначе как бы ты там оказался…
– А эти дети, которые погибли… были моими братьями и сестрами?
– Никто этого не знает. Может быть, на борту было несколько семей, и это были просто твои сверстники.
– И сколько мне было тогда лет? – спросил я и тут же прикинул сам. – Что-то около двух?
– Ты был самый маленький среди них, – сказала мама. – Маленький, белокожий и рыженький. И ты спал с большим пальцем во рту.
– Я мог умереть во сне?
– Тебе ничто не угрожало, – произнесла мама. – Твоя капсула была в полном порядке. И мы были уже рядом.
– А они – они могли спать, когда умирали?
Мама открыла рот, чтобы ответить, и, быть может, солгать, но дядя Костя снова опередил ее.
– Если бы температура и давление в капсулах снижались постепенно, – сказал он, – была бы некоторая надежда на то, что они уснули от кислородного голодания. Но все происходило слишком быстро.
– Но ведь я-то спал!
– Ты спал, потому что был маленький, – с отчаянием сказала мама. – И тебя хорошо покормили перед тем, как случилась беда. Только поэтому.
– Можно мне еще вина? – спросил я почему-то шепотом.
– Можно, – сказал дядя Костя. – Только не надейся, что это поможет. Ты еще не все знаешь.
– Еще не все?! – усмехнулся я. – По-вашему, голова у меня резиновая, чтобы в нее вместилось столько новых впечатлений? Мало того, что тебе сообщают, что ты найденыш…
– Дело в том, сынок, – сказала мама, – что погибший корабль не был земным.
– Чего-о-о?! – завопил я.
– Того-о-о!!! – передразнила меня тетя Оля.
– Я что же, по-вашему, теперь уже и не человек получаюсь?!
– Получаешься, – серьезно проговорил дядя Костя.
– А кто же я тогда, по-вашему, получаюсь? – спросил я, вложив в свой вопрос все наличные запасы сарказма.
– Это долго объяснять, – сказал дядя Костя и вздохнул. – Понимаешь, Сева… еще на заре человечества…
– Консул, Консул, – укоризненно промолвила тетя Оля. – О Великом Разделении сейчас рассказывают в школе.
– Ну и какой же из меня, позвольте спросить, юфманг? – осведомился я, сдобрив свой голос остатками яда.
– Хреновый из тебя юфманг, – сказал дядя Костя с каменным лицом.
– Ты мой сын, – сказала мама. – Тебя зовут Северин Морозов. И ты эхайн.
9. Полным-полно эхайнов
– Ну,