Бумеранг на один бросок. Евгений Филенко
не знает.
А, вот еще, чуть не забыл:
«Покинуть лес!.. Не думай и пытаться.
Желай иль нет – ты должен здесь остаться.
Могуществом я высшая из фей.
Весна всегда царит в стране моей.
Тебя люблю я. Следуй же за мной!
К тебе приставлю эльфов легкий рой…»[10]
Очень похоже на маму. Заточила меня в своем лесу и держит. Хотя эльфы из Читралекхи и Фенриса никудышные. Так, гоблины пустяковые. Пенаты, одним словом…
Кажется, я становлюсь любопытным.
11. Мамина история
Утром ко мне пришла мама. Я уже не спал, а только зевал и потягивался. Читралекха умывалась у меня в ногах, а Фенрис сидел у запертой двери, улыбался во всю морщинистую физиономию и ждал, когда его отпустят погулять. Мама села на краешек постели и пощекотала мне нос.
– Ну, как ты? – спросила она.
– Мам, а мне вся эта блажь не приснилась? Ну, там, про эхайнов, про капсулу?
– Не приснилась, – вздохнула мама. – Хотя мне тоже порой это кажется каким-то вздорным сном.
– А гости еще не уехали?
– Тебе хочется, чтобы они уехали? – быстро осведомилась мама и на мгновение сделалась похожа на Читралекху, завидевшую кузнечика.
– Нет, нет…
– Я полагаю, – а слышалось: «надеюсь», – что они уедут вечером. Ведь они еще не рассказали тебе своих историй. Мне тоже будет интересно их послушать.
– Тетя Оля правда эхайн?
– Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя, – промолвила мама.
– А почему ты назвала дядю Костю – Шаром?
– Шаром? Ах, да… Шаровая Молния – это его детское прозвище. Мы ведь росли вместе.
– Ага! – сказал я многозначительно.
– У него были длинные волосы, которые стояли дыбом, как у клоуна, и от них так и сыпались искры. И еще трудно было угадать, когда и по какому поводу он вдруг взорвется.
– Непохоже на него. Непохоже, что он вообще способен взрываться. Он такой спокойный, как… как китайский аллигатор в бассейне.
– Он сильно изменился. Даже прическа другая. Хотя, рассказывают, иногда он все же взрывается. Все мы сильно изменились…
– А ты расскажешь мне свою историю?
– Если хочешь. И если ты потом выгуляешь пенатов.
– Что они, сами не выгуляются? – привычно ворчу я. И тут же задаю предельно наглый вопрос: – А как мне теперь тебя называть – мама Аня или мама Лена?
– Я подумаю и скажу.
– А сам я теперь кто?
– Дед Пихто. Так всем и представляйся: Северин Иванович Пихто.
– А серьезно?
– Давай ты вначале всех выслушаешь, а потом уж сам решишь, годится?
– Не очень…
– Ну, выбор у тебя ограничен…
«…Мы открыли последнюю капсулу и увидели крохотного рыженького ребеночка. «Господи, неужели и он?..» – сказала Зоя Летавина. Мы были на грани истерики, хотя в своей жизни повидали всякого. Поэтому, когда
У. Шекспир. Сон в летнюю ночь. Перевод с англ. Т. Щепкиной-Куперник.