Пригоршня вечности. Константин Бояндин
ниже двух метров, была тщательно замаскирована под скалу.
– Так ты намерена всё здесь исследовать?
Рисса кивнула и принялась задумчиво поедать свою рыбину. Нламинеру, воспитанному людьми и привыкшему к человеческой пище, было немного не по себе. Одновременно стало понятно, что с немедленным отплытием придётся повременить. Коль скоро Рисса что-то задумала, то постарается довести до конца. Нламинер мрачно смотрел на живую ещё рыбу и гадал, сколько он протянет на таком пайке.
Тут его осенило. Ведь он же сидит на дровах! Нламинер схватил ближайшее полено, и попытался ножом расщепить его.
Проще было бы вогнать соломинку в стальной слиток.
Он вращал полено и так и этак, поражаясь его небольшому весу и невероятной прочности. Ну да, ведь деревья на острове не растут. Значит, всё это привезено с материка. Где же он встречал такое дерево раньше?
– Сиарх, каменный дуб, – пояснила наблюдавшая за ним Рисса. – Должно быть, этим поленьям несколько столетий.
– Они разводили костёр из каменного дуба? – не поверил своим ушам Нламинер. – Да любой алхимик отдал бы полжизни за такое брёвнышко!
– Скорее всего, они схватили первое, что попалось под руку, – ответила Рисса. – Попытались укрыться в этой потайной пещере и умерли от голода. – Она указала на кости.
В пещере воцарилось молчание.
– И это тоже странно, – продолжала Рисса. – Я попыталась спросить эти кости, что с ними случилось, но они молчат. Словно им уже несколько тысячелетий… или же кто-то следит за мной.
Мурашки побежали по спине Нламинера.
В глазах её блеснул зелёный огонёк, – признак испуга. Те моменты, когда испуг светился в её глазах, всякий раз казались последними мгновениями жизни.
Ветер над их головой застонал жалобнее.
После смерти своих приёмных родителей (они умерли в одну и ту же ночь, во сне, со спокойной улыбкой на губах) Нламинер, или Марркес – «клыкастый», как звали его сверстники – остался один на один со всем миром.
Ни новый жрец, ни соседи Унхара не питали к нему особой приязни. Проработав у городского кузнеца пару лет, Нламинер счёл, что пора искать новое пристанище. Весь известный ему мир до той поры помещался внутри стен Анлавена.
Только годы спустя, вспоминая своих приёмных родителей, он удивлялся – как можно прожить без малого сотню лет, не выходя за стены крохотного городка?
А пока же перед ним расстилалась неизвестность, и древние стены города, в котором он вырос, казались крохотными и ничтожными, стоило отойти от них на пару километров.
В свои шестнадцать лет он знал язык людей и венлор, лесного народа; люди звали их «ольты». Позже Нламинер осознал, что ольтами также называют любую вредоносную нечисть и впервые задумался, почему мир настолько сложнее, чем кажется.
Разумеется, Унхар обучил его Тален – тем двум диалектам, которыми владел сам. Грамотность по-прежнему была хорошей традицией, несмотря на то, что «мир катится к хаосу», как частенько говорили старейшие обитатели города.
Спустя два