Золотой мост. Ева Фёллер
сообщениями от Гастона я был у него дважды. В первый раз он заподозрил меня в дурных намерениях, на что я ответил, что его появление на мосту нужно не мне, а написавшему сообщение. Во второй раз он приказал мне убираться и передать тому, кто меня послал, что, если у этого человека есть к нему дело, пусть пожалует собственной персоной. Что Гастон и сделал – чем это кончилось, ты знаешь.
Филипп вел меня по кварталу, где сновало очень много людей. Одни толкали перед собой тележки, нагруженные овощами или дровами, другие тащили корзины или кадушки. Одеты почти все были бедно, на женщинах поверх длинных юбок были грязные фартуки, на мужчинах – потертые штаны до колен и сношенные башмаки, дети – в дешевых деревянных сабо. Некоторые выглядели совсем уж оборванцами. На общем фоне моя грубая одежда совершенно не выделялась. Филипп же, напротив, смотрелся одетым почти нарядно. Правда, его одежда тоже была простой, но чистой и ухоженной и на удивление хорошо на нем сидела. Длинные светлые волосы он тщательно причесал и перевязал сзади бархатной лентой. Кроме того, его белая рубаха и чулки были без единого пятнышка и почти без заплат, что в семнадцатом веке уже кое-что значило. Из-за жары он снял головной убор – темный берет по моде этого времени – и закатал рукава рубахи.
На следующем углу он указал на узкий дом с выступающим верхним этажом и фахверковым фасадом.
– Здесь я живу. Это дом моих родителей. Мой отец – портной. Я обучался тому же ремеслу, что и он, но он сейчас почти все делает сам. Видать, я только через несколько лет возьму дело в свои руки. А пока я занимаюсь набросками, придумываю новые фасоны. Люблю рисовать.
– В высшей степени замечательно! – На самом деле я сказала только одно слово, а именно «класс!» – А как ты нашел эту… дополнительную работу у Гастона?
– Он недавно заговорил со мной, когда в очередной раз пришел к нам на примерку. Он шьет одежду у моего отца. – Филипп смущенно откашлялся: – Кстати, мне ужасно жаль, что я принес для тебя такое убогое платье, но Гастон посчитал, что оно должно быть самым что ни на есть простым.
– Неужели, – сказала я. Язвительное замечание, вертевшееся на языке, я предпочла оставить при себе. Филиппа вряд ли стоило за это упрекать, а вот Гастону я попозже непременно выскажу все, что думаю.
Внезапно Филипп сменил тему.
– И о чем же таком вы с Сесиль разговаривали? – Вопрос прозвучал как бы невзначай.
Я посмотрела на него с удивлением. Уши его слегка покраснели. Конечно, это могло случиться из-за жары, но спустя секунду я увидела, что краснеет и лицо, и тут уж мне все стало ясно. Прошлой ночью мне не показалось. Он по уши влюблен в Сесиль. Но взаимно ли? Ничего такого я не заметила. Она явно на два-три года старше. И весит килограммов на двадцать больше. Хотя это совершенно не важно. Как известно, противоположности притягиваются. А она как-никак одолжила ему лампу, что уже говорит по крайней мере о симпатии. Так почему бы симпатии не развиться во что-то большее?
Филипп откашлялся, и я поняла, что он ждет ответа.
– Да