Жизнь волшебника. Александр Гордеев
не в таких случаях!
Тут-то я просто Робин Гудом себя ощутил! Эх, заходили бы они, такие, сюда почаще и жён своих
приводили. Не всё же им натягивать нас. Надо и нам хоть иногда. Так что, это у меня не фантик, а
орден. Я могу его вот так даже на карман прицепить.
Роман некоторое время молчит, оценивая эту историю, которая наверняка не придумана.
– А я снова пролетел, – грустно признаётся он.
– Да наблюдал я тогда за тобой, – посмеивается Костя. – Кто же так делает? Зачем ты их
перебирал? Они ведь не слепые, их это обижает. Здесь надо сразу, с самого начала выбирать одну
и не колебаться потом ни на грамм – всё внимание только ей, будто «на тебе сошёлся клином
белый свет». И тогда уж она, подогретая алкоголем, не устоит.
А ведь это так банально, так банально. Даже и слышать об этом неловко.
– Обрати внимание вон на ту женщину, – советует Костя, ткнув большим пальцем руки себе за
спину. – По-моему, для тебя верный вариант.
Нет уж, по подсказке он не пойдёт. Он вообще будет сидеть сегодня и не дёргаться. Стоит
потерять один вечер, чтобы увидеть, как действуют другие мастера съёма. Это и самомнение
45
спасёт – не было ничего, потому что сам ничего не хотел. Да – я такой, могу и так! Просто взять и
не захотеть.
На другой день после работы Роман идёт в читальный зал областной библиотеки и погружается
в книги по психологии. На две следующие недели его жизнь сплавляется в симбиоз курсов
электромонтёра, почти что механической работы на заводе и жадного теоретического постижения
«науки страсти нежной». Впрочем, психология оказывается увлекательной и сама по себе, без
всякой этой науки. Узнавать новое о человеке и, в первую очередь, о себе – что может быть
увлекательней? Да ведь всё это не лишне и для жизни вообще. Костик, с его почти случайным
советом, брошенным, по сути-то, лишь для того, чтобы покрасоваться собой, и предполагать не
мог на какую благодатную почву упадут его слова. В общежитие по вечерам Роман возвращается
теперь таким выжатым физически и перегруженным новым, что на женщин и смотреть не хочется.
Как умиротворяет такое спокойное нежелание, позволяющее чувствовать себя даже чуть
приподнятым над всей этой физиологической суетой. Как приятно лечь в свою холодную скрипучую
постель, закрыть глаза и думать о чём угодно, только не о женщинах. Вот это свобода! Кровь,
пульсирующая в голове, толчками наполняет усталые веки, так что закрытые глаза видят слабое
мерцающее посвечивание. А ведь на самом-то деле круг интересных женщин не столь и велик. Со
многими ли из них можно говорить о такой потрясающей вещи, как психология? Его новые знания
представляются оружием, которое стыдно направлять против беззащитных. Женщины казались
ему высокими и недосягаемыми только потому, что они – женщины. А ведь женщины – это просто
один из человеческих