Десять поворотов дороги. Оак Баррель
сущим бредом, к тому же плечо беспрестанно ныло.
– Да поможем, обожди. Сейчас перекусим немножко – и тут поможем. Эй, стрый?! Тебе помочь, а?! До костей земли проскребешь! Могилу, что ли, себе копаешь?!
Дед на крыльце только зло поводил бородкой, продолжая гулять метлой по чистым, как столешница, доскам.
***
Дальнейший путь ладился куда лучше, и вскоре за очередным холмом показалась окраина вожделенных скитальцами Песьих Мусек.
Глава 6. КОНИ И КОНЮХИ
Посреди утоптанного манежа стоял черный, блестящий, как обсидиановый божок, гигант Бандон в обрезанных холщовых штанах и с голым торсом, достойным скульптора. При каждом движении под его кожей перекатывались бугры мышц, которых хватило бы на четверых обычных мужчин. Люди его наружности – выходцы из-за Круглого моря – были редкостью в этих местах и селились обычно не севернее столицы, наводняя «черные» кварталы города, похожего на раздавленную медузу. Но и там не нашлось бы много людей столь внушительных габаритов.
Неудивительно, что вокруг манежа собралась толпа зевак, тем паче в выходной день, когда местные жители занимались только тремя вещами: гуляли, ели и создавали себе подобных. Несколько плодов деревенской любви, глазеющих с отцовских загривков из-за ограды, от такой небывальщины даже перестали мусолить пряники, которыми торговали у таверны.
Сейчас Бандон управлялся с каурым необъезженным жеребцом, пытавшимся проломить ворота. Копыта размером с блюдо топтали мокрый песок манежа с такой яростью, будто скотина возомнила оставить синяки на самом теле несущей его планеты. Жеребец рвал смоленую корду и косил на гиганта глазом, таким же черным, как его двуногий противник.
– Шать! Шать! – орал на него великан, крепко держа узду одной рукой.
Весу в нем было ненамного меньше, и, как ни метался жеребец, Бандон стоял на своих двоих, словно вкопанный, то стравливая, то укорачивая корд.
Схватка продолжалась уже больше часа, и кто-то один должен был вот-вот сдаться. Судя по всему, победителем выходил двуногий. По крайней мере с его губ не срывались хлопья розовой пены, и он не хрипел на вдохе. Более того, Бандон радостно лыбился чему-то, глядя на жеребца, прячущихся за оградой деревенских и статную хозяйскую дочь, то и дело сновавшую туда-сюда у конюшен. Кажется, он был совершенно счастлив в этот теплый солнечный день, суливший только хорошее.
– Хватит мучить скотину, надо поговорить! – крикнул ему кто-то из прилепившейся к ограде толпы.
Великан обернулся на голос, и в этот момент жеребец отчаянно рванул, протащив застигнутого врасплох наставника по манежу. Мужчины радостно засвистели, женская часть собрания ахнула от испуга, дети закрутили головами, роняя пряники и решая, к кому присоединиться. Кто-то из молчунов отыграл поставленный на скотину медяк.
– Бандон! Злокозненный баобаб! Прекрати развлекаться и тащи свою замаранную задницу сюда! – нисколько не милосердствуя, наседал на великана какой-то парень, ловко ввинчиваясь в первый ряд.
– Хвет! –