Сон разума. Георгий Константинович Левченко
не понимала и ощущала просто беспричинный страх. – И что значит врут?
– Так, по мелочам, чтобы самим не расстраиваться, что она, например, готовит хорошо, хорошо выглядит, что он не лысеет и не толстеет, достаточно зарабатывает, и всё такое. Наверняка, они частенько уверяют друг друга, что счастливы. Собственно, зачем я тебе это объясняю, думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, как это бывает, тем более, что знаешь их дольше меня.
– А она могла бы по-крупному ему соврать? изменить, например?
– Мне-то откуда знать? Я могу, конечно, предположить, что она с гнильцой, посему, наверное, да, но это всего лишь моё предположение, к тому же после стольких лет брака не думаю, что для него измена была бы именно обманом. Если бы и произошло нечто такое, он бы наверняка узнал, а раз они до сих пор вместе, то и простил. Сам Семёнов тоже, знаешь ли, не очень-то святым кажется, даже странно становится, вроде пара как пара, ничего особенного, каких, наверно, большинство, но стоит копнуть поглубже, и впечатление сразу меняется в худшую сторону. Я вот когда их в первый раз увидел, даже симпатию почувствовал к их скромности и непритязательности, а с ним искренне предполагал подружиться, но стоило только одному рот раскрыть, и тут же оба превратились в семейку гаденьких паучков, промышляющих в домашних углах по мелочам. Неужели они все такие?
– Ты что-то увлёкся.
– Ах, ну да, они же твои друзья; я не хотел их оскорблять, прости.
– И что же?.. Просто из вежливости не стану твои слова передавать. «Семейка гаденьких паучков», придумаешь тоже. Это они вдвоём такие, а сами по себе вполне нормальные люди.
– Да? интересно почему…
Пока Фёдор говорил, в душе у Насти бог весть откуда возникло злобное раздражение и желание сей же час с ним поругаться. Понятно, что вменить ему в вину измену с Семёновой оказалось уже невозможным, да и доказательств не было и быть не могло (хотя какую женщину это когда-то останавливало?), а другого повода для ссоры он не дал (интересно, что насчёт пары Семёновых в душе она с ним полностью согласилась), так что через пару минут Настя начала успокаиваться и по ходу дела замечать, что Фёдору, на самом деле, было от всей души наплевать на внезапно поднятую тему, её друг не замечал тенденциозности вопросов, а с полным безразличием высказывал давно сложившееся мнение, будто всегда был формально готов к подобному разговору. В то же время внутри у Фёдора царило светлое спокойствие, все мысли вдруг поутихли будто от усталости после весёлой, но утомительной игры. Вечер стоял ясный, закат выглядел живописно, особенно, когда надолго задержался его последний отблеск на жестяной крыше соседнего дома. Теперь он смотрел лишь на него и бездумно любовался, не замечая ничего другого, а внизу было не по-городскому тихо, и почему-то казалось, что так должно быть. Состояние довольно пустое и безвредное, однако Насте опять вдруг стало невыносимо от молчания.
– Послушай, а когда у тебя отпуск? – задавая этот вопрос, она даже начала порывисто дышать.
– Мы сколько