Стихотворение Владислава Ходасевича «Обезьяна»: Комментарий. Всеволод Зельченко
задымленном воздухе непривычно выглядели солнце и луна. Строки Ходасевича «Огромное малиновое солнце, / Лишенное лучей, / В опаловом дыму[170] висело…», которые теперь в первую очередь воспринимаются как символическая деталь[171], для современников заключали узнаваемую примету тех месяцев («все так и было, в 1914, в Томилине»). Цитируя их, один из рецензентов признавался: «И сразу припоминается лето 1914 г., даже если бы поэт и не прибавил в конце „В тот день была объявлена война“»[172]. В эти дни смотрели на небо и Блок в Шахматове (записные книжки от 25 июня: «Второй день – гарь. Солнце и луна – одинаково красные шары»[173]), и Кузмин в Павловске (дневник от 27 июня: «Луна красная нелепа»[174]), и поэт круга «Знания» А.С. Черемнов в Клеевке Витебской губернии (письмо Бунину от 12 июля: «Солнце только к полудню пробивалось сквозь тучи дыма. Луна выползала багровым шаром и видом своим оправдывала рассуждение Фердинанда Поприщина, что ее, луну, делает в Гамбурге хромой бочар»[175]), и литературовед А.С. Поляков в Кадникове Вологодской губернии (письмо С.А. Венгерову от 14 июля: «Солнце в виде красноватого желтка пробивается сквозь облака дыма»[176]). 13 июня Божидар сочиняет триумфальную «Пляску воинов» с восклицанием «жарый шар в пожаре низк»; 3 июля репортер «Синего журнала» («Солнце на закате смотрит сквозь дым мистическим красным пятном, а луна при восходе принимает пурпуровые оттенки»[177]) безнадежно проигрывает в зловещей изобразительности Д.В. Философову: «Особенно страшен выход луны. Она непривычная, малиновая. Декадентский режиссер, не боясь погрешить против природы, добился особенно мрачного, театрального эффекта. Иногда можно даже луну принять за солнце. На закате солнце такое же малиновое. Как пузырь, который медленно падает с как бы мертвого неба. Издыхающие от жары люди как-то равнодушно смотрят на враждебные светила»[178]; 18 июля Мария Шрётер, услышав «слух о войне» и песню мобилизованных, обращается к солнцу с тревожным вопросом: «Солнце налилося кровью и блещущим трепетным гневом, / Шлет алый луч в щель угла, в бор и в поля шлет гонцов. ‹…› / В дыме горящих лесов дальняя даль голубая, / В дыме дымящихся сел, солнце, ужель ты зайдешь?..»[179]; 26 июля в «Ниве» выходит стихотворение Марии Пожаровой «Засуха», в котором «неотвратно, слепительно яро / Красным оком глядящая твердь» к финалу становится орудием Божьей кары: «А в деснице (архангела. – В.З.) пылающим шаром / Солнце, солнце не меркнет весь день»[180]; наконец, в уже упоминавшемся очерке В.В. Муйжеля «Война и деревня» (опубл. 16 августа) встречаем описание, ближе всего совпадающее со ст. 52–55 «Обезьяны»:
А днем едкий, горький дым висел в воздухе плотной завесой, и красное, резко очерченное солнце, на которое можно было смотреть простым глазом, победоносно катилось в бурой дымке и жгло старую, потрескавшуюся землю. Желтела рано выколосившаяся рожь, недвижная, застывшая в полном
Ср. в письме Северянина Ан. Н. Чеботаревской от 19 июля 1914 года: «…еще за несколько дней до убийства Франца-Фердинанда, в дни опаловых недвижных удуший, когда я предсказывал Какие-то События, всем и каждому…» (Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 2005–2006 гг. СПб., 2009. С. 747; публ. Л.Н. Ивановой и Т.В. Мисникевич). Позволительно предположить, что газетные сообщения о «горящей России» вдохновили и северянинскую «Поэзу спичечного коробка» (помеченную «начало июля 1914, мыза Ивановка»), в которой прославляется экстаз пиромана: «Бери же, чиркай и грози, / Восторжен, нагл и яр! / Ползет огонь на все стези: / В твоей руке – пожар!»
По впечатлению А.А. Макушинского, в этих стихах «солнце Апокалипсиса уже висит над миром» (
На другой день, когда гнетущая обстановка в доме несколько разрядилась, Кузмин примирился со светилом: «Луна мила, как в Meistersinger’ах» (
Литературное наследство. Т. 84: Иван Бунин. Кн. 1. М., 1973. С. 652 (публ. Л.Н. Афонина).
Из эпистолярного наследия А.С. Полякова / Публ. М.Д. Эльзона // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2001 год. СПб., 2006. С. 337.
Об этих стихах см.: