Кошачий король Гаваны. Том Кроссхилл
закатила глаза и опустила камеру:
– Если что-то ломается, кубинцы не могут это заменить. Просто заклеивают скотчем.
– Мы ни за что не полетим на замотанном скотчем самолете.
– Ту-204, – сказала Ана. – Классическая советская птица.
– Ты прямо словно предвкушаешь.
Ана выразительно на меня посмотрела. У нее под глазами залегли темные круги (они не проходили весь последний месяц), но губы дрогнули в улыбке.
– Ты же вроде хотел посмотреть настоящую Кубу.
– А еще я хочу выжить.
– Знаешь, что раньше Гаваной заправляла американская мафия? До революции?
– При чем тут это?
– Мы поимели их страну, – пояснила Ана. – Они не выдержали и взбунтовались, а мы наложили на них эмбарго. А ты жалуешься, что им нечем чинить самолеты?
При нормальных обстоятельствах, я скорее ответил бы на письмо нигерийского принца, чем полез бы в этот разговор. Но мне надо было отвлечься от предстоящей поездки на смертоносной машине дедушки Ленина. Так что мы провели два прекрасных часа, споря, связаны проблемы Кубы с эмбарго или коррупцией правительства Кастро либо же дело в неизбежном крахе коммунизма.
– У коммунизма есть свои минусы, – наконец сказала Ана. – Зато есть предоставление жилплощади без аренды, а еще медицина и обучение абсолютно для всех. Если вырос в Вашингтон-хайтс с работающей мамой и вечно пьяным вдрызг отцом, начинаешь смотреть на это по-иному.
Потом она затихла, и разговор прекратился.
Когда объявили посадку, вид самолета меня успокоил. Сверкающий, белый, с двумя турбинами и вполне современный.
– А неплохо, – заметил я Ане, пока мы шли к трапу, борясь с порывами теплого ветра.
Она просто кивнула на ближайшее крыло.
Там, на стабилизаторе, прямо под крылом виднелся серебристо-серый…
Скотч? Скотч.
С первых же минут на борту мое внимание привлекли обрывки разговоров.
«…si, asere, pero si que si…»
«…lo que yo meti fue candela…»
«…tiene tremenda pinta, hermano…»
Проглатываемые слоги и быстрый говор мгновенно напомнили мне тетю Хуниту.
Только половина пассажиров была кубинцами, но каждый тащил с собой столько сумок и поклажи, что мог открыть небольшой магазин в Гаване или обеспечить достаточно большую семью обувью, одеждой и кухонными принадлежностями, что скорее всего. Один парень умудрился протащить через досмотр электронную клавиатуру, все еще в упаковке, и добрых пять минут запихивал ее на багажную полку.
Вскоре я сидел скрючившись в кресле над Мексиканским заливом. Ана пыталась отвлечь меня от зловещего гула моторов рассказом, как она ездила в родную деревню в Пуэрто-Рико: о местных танцах, горах свинины и долгих часах обжиманий с унитазом. Я пытался слушать Ану, но сам не сводил глаз с окна.
Прошло где-то полчаса, но мне казалось, что полет только начался. Затем самолет сделал крен, немного развернулся, и я увидел землю.
Полоска белого песка, зелень, очень много зелени – поля, леса и снова поля. Тут и там виднелись мазки ярко-красной почвы, словно какой-то ребенок разбросал по карте