Похититель императоров. Владимир Шигин
миг того, что случится сегодня.
– Так что же будет дальше?
– Сейчас Наполеон убедился, что фронтальным ударом флеши не взять. Вскоре будет очередная атака, но уже свежего корпуса Жюно. Эта атака будет в обход флешей с юга. Одновременно Даву и Ней пятью дивизиями ударят с запада!
Багратион и Сен-При переглянулись.
Когда через некоторое время стало очевидно, что все разворачивается именно по моему сценарию, генералы переглянулись еще раз.
– Колзаков, находитесь теперь все время при мне! – бросил Багратион. – Уж не знаю, откуда у вас сведения о неприятеле, но сейчас это может пригодиться.
Тем временем началась уже шестая атака. Как я и предсказал, пять пехотных дивизий Даву и Нея двинулись с запада, а две пехотные дивизии под командованием Жюно – с юга.
Однако, используя новые резервы, Багратион успел встретить их достойно. Наши вовремя контратаковали и вновь отбросили неприятеля. Жюно отогнали тремя полками кирасир. Опасность обхода флешей с юга миновала.
– Ну, колдун, что по вашим гаданиям будет дальше? – не без ехидства поинтересовался дежурный генерал штаба армии, (а в светской жизни известный острослов и поэт) флигель-адъютант Марин.
– Будет седьмая атака! – пожал я плечами. – Ней и Даву будут снова атаковать в лоб, а Жюно снова попробует обойти флеши с юга.
Разумеется, что все произошло в точности, как я и говорил. Снова были ожесточенные рукопашные схватки, снова французов отбили.
Неподалеку у разбитого лафета сидел солдат. Правая рука у него отсутствовала. Вместо нее из локтя торчал конец кости, туго перетянутый окровавленным платком. Во рту солдата была трубка, а здоровой рукой он высекал огонь из самодельного огнива.
Поймав взгляд, он виновато улыбнулся:
– Так что, кажись, отвоевался я под чистую, ваше благородие!
Я смотрел на завораживающую в своем ужасе картину грандиозного сражения и вспоминал воспоминания одного из участников Бородина: «Воздух над полем битвы содрогался от рева сотен орудий, ядра со свистом врезались в стоящие ряды пехоты, вспахивали поле битвы, катились и прыгали по нему. От левого фланга до средины открылась ужасная канонада из пушек, гаубиц, единорогов. Выстрелы так были часты, что не оставалось промежутка в ударах: они продолжались беспрерывно, подобно раскату грома, произведя настоящее землетрясение. Густые облака дыма, клубясь от батарей, возносились к небу и затмевали солнце… Лошадь моя шла и часто останавливалась от прыгающих ядер, на пути множество валялось убитых и раненых солдат, которых ратники московские, увертываясь от ядер, подбирали и уносили назад… Несколько неприятельских ядер попадали в самые дула наших орудий, не мудрено, что в таком множестве, летая с одной стороны на другую, они сталкивались и, отскакивая назад, били своих».
Раньше я думал, что офицер-мемуарист кое-что преувеличил в своем рассказе, сейчас же, смотря широко открытыми глазами, на творившееся вокруг меня, понимал, что он, наоборот, был предельно милостив