Кузнецкий мост и Маргарита. Надежда Белякова
она открыла шкаф. Поглаживая, перебирала отложенные вещи сыновей. Достала их школьные альбомы. Осторожно вырвала юношеские рисунки сына, убитого на войне в 18 лет. Потом положила их обратно в шкаф, убирая под стопку белья, прошептала:
– Сыночек мой, Коленька! Прости нас, Федя! Сыночки милые!
Так же поступила она и со стопкой дорогих для нее вещей в другом углу шкафа. И также вырвала, но только один листок, с неумелым, но полным искреннего восторга портретом любимой девушки, подписанный им – Лена.
Анна Васильевна сквозь слезы прошептала, чуть не плача:
– Прости! Коленька! Сереженька, прости!
Рита поела и отнесла помыть посуду, вытерла стол и разложила свои учебники и тетради. Но делать уроки не спешила, а читала деду свою книгу, подаренную цыганками, тогда, в эвакуации, когда все были живы и весь происходящий ужас казался страшным сном, из которого можно освободиться, проснуться, сбежав от всего нагрянувшего кошмара войны. И потому та книга из времени, когда все страшное еще не свершилось, была ей особенно дорога:
– Дом моделей «Кузнецкий Мост» находится в самом центре Москвы, на улице Кузнецкий Мост, которая издавна славилась своими модными магазинами. Вспоминается реплика одного из персонажей комедии Грибоедова «Горе от ума», написанной в 1825 году: «А все Кузнецкий Мост и вечные французы, откуда моды к нам и вкусы!». Кроме готового платья, на Кузнецком Мосту торговали великолепными мехами, тканями, кружевом, ювелирными украшениями – всем тем, что пленяло воображение модниц.
Анна Васильевна вернулась в комнату. С альбомами в руках, с двумя картонными коробочками с акварельными красками, с букетиком беличьих кистей, зажатых в ее натруженной руке. Она разложила эти сокровища военного времени перед изумленной, онемевшей от радости Ритой.
В этот момент ожил и заговорил репродуктор. На всю избу прозвучало: «От советского Информбюро» – и все отошло на второй план, все стало неважным перед ожиданием сводки с фронтов, на которых решались судьбы бесчисленного множества людей, семей – таких же, как и они в это мгновение, когда решалось их право на жизнь. И потому внимание всех троих было приковано к сводкам с фронта. К голосу Левитана, дарившему каждому слушавшему надежду. И стала скорее таять военная зима с новыми яркими красками, подаренными бабушкой и дедушкой Маргариты.
Каким ожиданием, какими надеждами были пронизаны весенние, а особенно майские дни 1945 года! Ждали! Так ждали последние сводки Информбюро, звучащие из черных тарелок репродуктора! И разве можно забыть, как после позывных на мотив песни «Широка страна моя родная» прозвучало судьбоносным голосом Юрия Левитана сообщение о взятии Берлина. И истошное, раскатистое «Взяли!.. Наши Берлин взяли! Победа!!!» – волной радости всколыхнуло и Петраково, и деревеньки, чудом уцелевшие после фашистского нашествия среди черневших вокруг пепелищ и воронок, зияющих после взрывов. Так же, как и во всех