.
Антон приехал в усадьбу окончательно договариваться о завтрашнем дне – дне отъезда, в руках у него была большая сумка. Он сказал Маше, которую встретил во дворе, что к хозяевам зайдёт чуть позже, а сейчас попросил проводить его к Симе. Редкий случай – она была у себя.
Сима вскочила со своего топчанчика навстречу им. Были на ней та же длинная юбка и кофточка – то ли растянутая, то ли с чужого плеча, на несколько размеров больше.
– Сима, – сказал Антон, ставя на пол сумку, и открывая её, – Вот тут старая собака, которую я подобрал. Вероятно, она доживает свои последние дни. Приглядите за ней, пока я буду в отъезде. Кормите чем-нибудь жидким – суп, молоко. Зубов там почти уже не осталось. Вот деньги.
Антон старался не оглядываться вокруг, но невольно задавался вопросом, как Сима может жить в этом чуланчике, в этом застенке? Полутьма, узкое окошко под потолком. Топчан, на котором какое-то тряпьё – ни одеяла, ни матраса… Что-то вроде тумбочки в уголке. Стул, с обломанным краем – сядешь, брюки порвёшь непременно.
Как она может со всем этим мириться? Ведь ей восемнадцать лет, чёрт побери, восемнадцать! Ведь жизнь должна же ей что-то обещать, а на самом деле – никакой надежды впереди.
– Сима, вы готовьтесь, завтра поедете с нами – я по дороге завезу вас в больницу, сделаете анализ крови. Думаю, у вас гемоглобин очень низкий. Слышали, в старину была такая болезнь – малокровие? А я же тут врач, я за вас всех отвечаю…
– Я всё равно не смогу лечиться так, как в старину, – буркнула она, – разной там печёнкой и красным вином. Я знаю, вы боитесь ехать с Аней. Я вам и так помогу довезти её до поезда. Не беспокойтесь.
У Антона вспыхнули щёки:
– Я вовсе не… Сима, что вы такое говорите! Кстати, давайте мерить температуру, я тут и градусник привёз.
У неё было тридцать восемь и три. Антон подумал, что надо непременно послать её завтра ещё и на рентген.
Сима увидела, как Рыжик обследует её чуланчик, пытаясь понять, где же он находится, и сослепу натыкается на все углы, и без всяких колебании взяла его к себе на топчан.
Потом Антону пришлось долго пробыть у Елены Львовны. Сначала они зашли к Ане. Воздух в комнате был застоявшийся. Теперь тут боялись открывать не только дверь, но и окно. Аня спала, но спала нехорошо. Не шевелясь, на боку, ни единого движения – как мёртвая. Наверняка у неё уже затекла рука, на которой она лежала. Лицо за несколько дней заострилось. Что будет дальше?
Антон вспомнил слова Симы, и заставил себя подойти к Ане, будто ничего нет в этом особенного:
– Вы её переодеваете? – спросил он, – Она вспотела, бельё мокрое, нужно сменить.
Он заметил, как замешкалась Маша.
– Я помогу, – сказал он, – Давайте её переоденем.
Аню посадили. Она сидела вялая, не открывая глаз. Антон назначил ей снотворные. Если бы Аня без него решила куда-то уйти, не было никакой вероятности, что домашние смогли бы её удержать. Пусть лучше спит.
Сменили