Двойные двери. Татьяна Свичкарь
голосом сказала Маша, всё-таки вскарабкавшаяся за ними на чердак.
В глаза Антону бросилось большое – больше человеческого роста – зеркало, стоявшее в самом тёмном углу. В дубовой раме, внизу виртуозно вырезана гроздь сирени. Стильная вещь, как бы сейчас сказали. Но само зеркало в использование уже не годилось – поверхность его помутнела, отражения получались расплывчатыми.
– Да вот то же зеркало – как выкинешь? – продолжала тётя Маша, – Говорят, примета плохая. Что разбить, что выкинуть…
– Приметы – суть суеверия, – наставительно заметил папа Дима, – На них обращать внимание не нужно.
Антон был несколько разочарован. Он всё-таки ожидал увидеть тут какие-то следы химических опытов Казимирыча: колбы, склянки… Ничего похожего. Чердак выглядел пустым, унылым и – несмотря на Машины старания – довольно пыльным.
– Теперь к Анечке, – сказала Елена Львовна, когда они спустились вниз.
Но вот диво – комната Ани была заперта. Елена Львовна вздохнула, переступила, всё более грузно опираясь на руку Антона, и принялась стучать:
– Доченька, открой, мы только на несколько минут тебя побеспокоим.
Ответа не было.
– Странно, я же её предупреждала, – пробормотала Елена Львовна, – Может быть, ей плохо стало?
– У меня ещё один ключ есть, – сказала Маша, – Там, на гвоздике в прихожей висит. Сейчас принесу.
Так топтались они у Аниной комнаты несколько минут. Елена Львовна стучала и окликала дочь всё настойчивее. Она была уже почти в панике. Уже снизу слышались шаги Маши, поднимавшейся к ним с ключом. И вдруг дверь поддалась. Её не отперли. Казалось, её удерживали в течение некоторого времени, не давая им всем войти, а потом вдруг отпустили.
Комната Ани была пуста. Видно было, что Маша и тут старалась навести порядок: всё прибрала, разложила по местам. А потом хозяйка достала что-то из тумбочки – вон, ящик выдвинут. Разбросала по туалетному столику лекарства, и…
Елена Львовна почти подбежала к окну:
– Не может быть! Вон она идёт! Как же она вышла? Ведь сидела тут, сидела безвылазно несколько дней. И шагов мы не слышали, чтобы она спускалась… Лестница же скрипит, понимаете?
Елена Львовна беспомощно крикнула в открытое окно:
– Аня! Анечка!
Но дочь была уже далеко, и услышать её явно не могла.
Аня шла от дома в сторону леса, шла размашистыми шагами, точно машина. Встань у неё на пути – снесёт. Руки её двигались тоже точно механические, в лад шагам – раз-два, раз-два. На длинную ночную рубашку Аня набросила красный халат. Она шла, не оборачиваясь, они видели только её спину.
– Да что же это? Антон Сергеевич… Её же вернуть надо…
– Смотрите, смотрите! – вдруг выкрикнула Маша.
Они увидели, как вдогонку Ане, бежит маленькая фигурка в длинной юбке.
– Это Сима.
Лёгкая Сима сразу догнала Аню, обняла за плечи, остановила, повернула.