Однажды в старые добрые времена. Книга вторая. Ирина Лем
хмыкнул, чем привлек внимание друга.
– Над чем это ты веселишься в одиночку? – спросил он.
– Представил себя святым мучеником. Вернее, флагеллантом, который охаживает себя хлыстом с тремя концами и шипами…
– Ха-ха-ха! – Дермот разразился раскатистым хохотом, особенно звонко прозвучавшим в ночной тишине. – Понимаю, понимаю… – проговорил он, продолжая посмеиваться. – Хочешь, лошадиную плетку принесу? В качестве дружеской помощи. Чтобы не говорил, что я не помогаю.
– Нет. Лучше ушат ледяной воды.
– Слушал бы ты меня, жил бы легче. Поехали бы мы с тобой в Лондон, отвел бы я тебя в лучший тамошний бордель. Держит его моя давняя знакомая мадам Чао Сун. Нет такого порока, который она не предлагает. За соответствующие деньги, конечно. Называется ее заведение «Дом здоровья»…
– Странное название. Разве занятие пороками способствуют здоровью?
– Еще как! Дорогой друг. Мы существуем в плену догм, внушенных нам с детства невежественными людьми, в основном – церковниками. А кто сказал, что они самые умные? Они запрещают делать некоторые вещи, называя их оскорбительным словом «порок». Но если это приносит удовольствие одному и не наносит вреда другому, почему его надо запрещать, объявлять грехом? Из собственного опыта, человеческого и профессионального, скажу: человеку непременно надо заниматься порочными вещами… Это расслабляет психику и оздоровляет организм. Потому что порок – это приятно. Это то, чего люди тайно желают испытать. И зря большинство от них воздерживается. Постоянно отказывать себе в удовольствиях нездорово, как доктор говорю…
– Постой. Уточни – что именно имеешь ввиду? Некоторые получают удовольствие, истязая других, или убивая, чтобы получить выгоду.
– Нет. Я имею ввиду бескровные пороки: азартные игры, кокаиновый кальян, постельные эксперименты. Или элементарно с кем-нибудь подраться, чтобы выпустить напряжение. Я выступаю за то, чтобы время от времени позволять себе забывать условности и отбрасывать манеры. Превращаться в первобытного человека, удовлетворяющего любое желание, которое возникло в его нестриженой, нечесаной, всклокоченной голове…
– В моей всклокоченной голове возникло желание поспать, – бесцеремонно перебил друга Эдвард. Если его словесный поток не остановить, он будет продолжаться до утра. – Ты как на это смотришь?
Дермот, которого прервали на середине речи, замер с открытым ртом и поднятой рукой. Он почесал ею в затылке и сказал:
– Вообще-то положительно.
– Будешь еще пить?
– Нет. Хватит на сегодня.
– Тогда пошли спать.
– Пошли.
Мужчины спустились на третий этаж. Спальни их размещались напротив друг друга сразу за лестничной площадкой, и далеко идти не пришлось. Спуск Дермота не освежил, но утомил. Едва буркнув «спокойной ночи», он скрылся за дверью, и вскоре приглушенно захрапел, вероятно, упал на кровать, не раздеваясь.
Короткое