Мэзэки (народные шутки). Сборник
действие, применительно к условиям местного быта; 2) в смягчении грубости смеха и резкости действий и опрощении героя; 3) во внесении элемента иронии в отношении к религии»[42].
На наш взгляд, в приведённой цитате достойны внимания 1-й и 2-й пункты. Приближение анекдотов к местным условиям, изменение этнографических деталей, реалий часто встречаются в этом цикле. Как писал Г. Баширов, «в некоторых анекдотах Ходжу ссаживают с традиционного ишака и согласно нашему обычаю усаживают на коня». Или же осёл, которого Ходжа ведёт на базар продавать, в татарском варианте заменяется коровой. В турецких версиях таких анекдотов, как «Ходжа прокукарекал как петух», «Куры Ходжи», местами действия указаны города Акшехир, Сиврихисар. У нас, естественно, эти названия опускаются.
Укоренение анекдотов о Ходже Насретдине в татарском фольклоре засвидетельствовалось и другими фактами. Например, многие мэзэки, в которых «прописан» Ходжа, рассказываются у нас с включением других персонажей. И наоборот, в некоторых исконно татарских мэзэках прежние герои заменяются Насретдином. Рождение новых мэзэков о Ходже можно подтвердить материалами более позднего времени (например, цикл «Ходжа Насретдин на фронте» и пр.).
Второе – классификация мэзэков по идейно-тематическому принципу. В этом случае можно поделить их на две основные группы: 1) мэзэки социального содержания; 2) мэзэки на темы быта, семьи, морали.
Произведения, входящие в первую группу, разоблачают деспотизм, несправедливость, алчность, тупость, аморальность отдельных властелинов и представителей правящей верхушки (ханы, цари, визири, беки, баи, кадии и др.). В мэзэках социального содержания часто фигурируют образы-антиподы, находящиеся в постоянном противоборстве: Ходжа Насретдин и Хромой Тимур, Рахми Толмач и миллионер Длинный Ибрай, работник и богач и т. д. В отличие от большинства сказок, в таких мэзэках отрицательные герои не подвергаются физической расправе. Основное оружие положительного героя – остроумное слово. С его помощью он срамит своих недругов. Красноречивые примеры можно найти среди мэзэков о Ходже Насретдине, Рахми Толмаче.
Вторая тематическая группа мэзэков, как сказано, поднимает вопросы нравственности, общечеловеческой морали. Эти произведения высмеивают различные недостатки[43] и отрицательные качества (лень, глупость, ротозейство, скупость, неопрятность, враньё, незнание правил хорошего тона и поведения), встречающиеся в быту, характерах, поступках отдельных людей. Собственно, высмеивание бестолковости, невежества, скупости имеет место и в мэзэках с социальным содержанием. Однако над одним и тем же качеством можно смеяться по-разному (или зло, или с лёгким юмором). Идейная направленность мэзэков меняется в зависимости от персонажа. Скажем, во многих из них решительно осуждается воровство, обман. А вот в мэзэках, построенных на социальных противоречиях, дело обстоит иначе. Народ с явной симпатией изображает тех ловких воров или хитрых работников, которые «учат» богачей «уму-разуму».
И
Васильев М. Татарские версии анекдотов Ходжи Насретдина // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. – Казань, 1928. – Т. 34. – Вып. 1–2. – С. 143.
Есть множество шуток о людях с физическими недостатками – слепых, глухих, косноязычных, хромых и др. Однако физический недостаток в народной эстетике не служит объектом смеха. В мэзэках калеки выступают как остроумные или хитрые, в роли положительных героев. Или же физический недостаток служит лишь для обнажения внутренней духовной ущербности персонажа. Например, косноязычные девушки разоблачают себя перед свахой из-за болтливости. Слова глухого «лодку чиню» в ответ на приветствие подвергаются осмеянию по причине незнания этикета.