Избранные произведения. Том 2. Повести, рассказы. Талгат Галиуллин
требованиям, не принимался или оплачивался по более низкой стоимости. Халтура не проходила.
Короче, Аглям Садыков впервые за более чем столетнюю историю деревни Кичкальни обеспечил её живыми деньгами, а не пустыми палочками – трудоднями, как колхоз. Деньги, конечно, такая вещь, что их никогда не бывает вдоволь. Все ли заработанные деньги артель выдавала сельчанам, теперь уже не проверишь. Но факт остаётся фактом: даже мальчишки сумели что-то заработать на плетении верёвок и холстов, начали покупать билеты в кино, а продавщица сельмага не успевала удовлетворить спрос покупателей на конфеты, пряники, тетради, карандаши и тому подобный товар.
Аглям Садыков сохранился в памяти как полноватый, выше среднего роста мужчина с немного выпирающим брюшком. Артелыцикам этот его внешний вид был особенно симпатичен: именно так и должен выглядеть директор. Кто же будет считаться с каким-нибудь доходягой с впалыми щёками. Директор должен держаться с достоинством, иметь вес, в том числе и физический. Вон даже мотоцикл под ним, будто выказывая свою покорность, прижимается к земле и при подаче газа, как норовистая лошадь, сразу срывается с места и взлетает, задрав зад.
Хотя он и водил дружбу с сельским начальством, ходил к нему в гости, спиртное не очень жаловал. Человек, находящий утешение в алкоголе, едва ли смог бы создать самоокупаемое предприятие. Он ни перед кем не заискивал, но и свою значимость не выпячивал, всегда держался немного на расстоянии, сохраняя невидимую черту, которую не всякий мог преступить: каждый сверчок должен знать свой шесток. Это уже потом, гораздо позже, мы увидели в иностранных фильмах деловые взаимоотношения бизнесменов.
Как истинный хозяин, дни и ночи, без выходных, без отпусков он добывал сырьё, реализовывал готовый товар, расширял строительство, в общем, крутился ради процветания своей артели, её роста, развития, ради того, чтобы деньги в карманах сельчан не иссякли. Однако человек, имеющий талант организатора, частный бизнесмен, занимающийся производством конкретной продукции, никогда ещё в нашей стране не был поднят на пьедестал. Нашлись люди, которых успехи артели совсем не радовали. Доносы, наговоры сделали своё дело. Агляма арестовали, быстренько осудили и отправили в тюрьму. Артель распалась. Кичкальнинцы после приличных денег остались у разбитого корыта. Никто так и не узнал, в чём состояла вина директора: то ли у него недостача какая обнаружилась, то ли взятый кредит не сумел вовремя вернуть, то ли создание артели посчитали незаконным. Кажется, он и сам этого не понял. Правда, в тюрьме Аглям-абзый пробыл недолго. Как говаривал наш сельчанин Акмулла-бабай, золото, оно и в тюрьме золото. В один прекрасный день Аглям Садыков приехал в деревню на мотоцикле с люлькой (деловой человек и там, видно, не растерялся, решили деревенские мужики), пришёл на руины своей когда-то процветавшей артели и не выдержал: у него, крепкого мужчины средних лет, из глаз брызнули слёзы. С глубоким сожалением глянул он в последний раз на место,