Прелат. Ольга Крючкова
вид. Я хочу видеть её во всей красе, – приказал настоятель.
Вскоре Элеонора де Олорон стояла перед ним освобождённая от пут. Её трясло от страха, но она пыталась стоять с гордо поднятой головой, прикрывая ночную сорочку простым шерстяным плащом.
– О да! Потрясающая красота! Чувствуется испанская кровь Монферрада! – прокомментировал настоятель.
Монахи закивали в знак согласия и восхищения.
– Да, я из рода Монферрада! – воскликнула графиня слегка дрожащим голосом. – Это древний и могущественный род Наварры! Вы похитили меня, дочь гранда! Мой отец сожжёт монастырь, а маркиз де Турней собственноручно вздёрнет вас на виселице!
– О, какой пафос! Прекрасно! И как убедительно! – съёрничал настоятель. – Вряд ли это случится, ваше сиятельство. Вы непременно увидите своего жениха… Но об этом позже.
– Так вы хотите золота? Отец заплатит любой выкуп!
Настоятель рассмеялся:
– Раньше я ценил серебряные и золотые монеты, но теперь знаю точно: этого недостаточно для настоящей власти. Отведите её в подземелье, пусть охладит свою испанскую гордость и спесь.
– А мальчишку? – поинтересовался монах с хриплым голосом.
– Туда же, в соседнюю темницу.
Элеонора, объятая страхом, сидела на соломенной подстилке, кутаясь в шерстяной плащ. В темнице царил мрак, единственное освещение, проникавшее из узкой зарешеченной прорези в двери, распространяемое факелами в узком коридоре, связывало её с внешним миром.
Девушка тряслась, словно осенний лист на жестоком ветру, от её испанской гордости не осталось и следа. Слёзы текли из глаз, она слегка всхлипывала и всё ещё не могла понять, как её, Элеонору де Олорон Монферрада, похитили? Причём монахи!
Элеонора попыталась сосредоточиться: «Если я не появлюсь в Орлеане в назначенный срок, то маркиз непременно заподозрит неладное и начнёт поиски… Да, но ему и в голову не придёт искать меня в монастыре! Кто бы мог подумать: монахи промышляют разбоем!»
В углу что-то пришло в движение, послышался омерзительный писк. Элеонора напрягла зрение и заметила, как из соломы выбрались две здоровенные крысы. Они словно смотрели на девушку, размышляя: жива она или нет, начать свою трапезу сейчас или несколько позже?
Элеонора разрыдалась от собственного бессилия. Она хотела бросить в крыс туфлю, но, увы, ноги были босыми – похитители вытащили её спящей прямо из постели.
Жиль лежал на грязном вонючем полу темницы, руки его были скручены за спиной кожаным ремнём, во рту по-прежнему торчал кляп. Он перевернулся на спину, согнул ноги, плотно прижав их к груди, и так как был весьма поджарым, не успев ещё располнеть на матушкиных харчах, попытался перекинуть руки вперёд.
Жиль пыхтел от натуги, затёкшие руки плохо слушались, и, преодолевая мягкое основание, где у всех людей располагается тазобедренный сустав, он окончательно выбился из сил и теперь не мог вернуться ни в исходное положение,