Хроники понедельника. Андрей Страфагиръ.
гут! – сказал Штырц. – Значит, вы автор этой записки?
– Сейчас посмотрю. – Молвил бес, щурясь. – Простите, у меня проблема со зрением. Я плохо вижу вблизи.
Под брюхом у беса ридикюль. В ридикюле кладбище, когда-то полезных и нужных, предметов.
Старинный монокль, с закопчённым до черноты, стеклом долго, не имея практики, устраивался бесу на глаз. Долго бес пялился слепым стеклом в масляную бумагу, беззвучно шевеля толстыми губами. Наконец, бес загрустил. – Увы, уважаемые, ничего не получается. Наверное, я читать не умею.
Штырц был терпелив и снисходителен, озвучил эпистолу вслух. – Вы внимательно слушали? Дважды повторять не буду. Ваш текст? Что он означает?
– Откуда я знаю? – удивился Филька. – Что я вам, загадки нанимался отгадывать? Вы видите смысл в том, что прочитали? Лично я – нет!
Штырц помолчал, созерцая беса как госнаркоконтроль коноплю. Потом, без предупреждения, заутюжил сыщик бесу кулаком в моську. Кубарем отправился бес, по наклонной траектории, в узкий зазор сознания Семёна Расплюева и объективной реальности.
– Ай, да Тихонов! – возликовал Семён. – Ай, да сукин сын!
***
– Вы не представляете, что я вам сейчас скажу! – вернулся, распираемый новостями, Дрона Зебруссь.
– Разрешите, угадаю. Яйцо нашли на железнодорожном вокзале, в меню ресторана быстрого питания? – съязвил Штырц.
– Да? – удивился Дрона, словно ударился грудью о бетон, и весь воздух из него вышел.
– Он шутит. – Успокоил Дрону ММ. – Что у вас, выкладывайте?
– Он, правда, шутит?
– Конечно. Он всегда шутит. Человек такой весёлый. Судьба тяжёлая, а человек весёлый.
– Да? А по лицу не скажешь.
– По лицу? Вы в лицо ему не смотрите. Насмотрите чего-нибудь, от чего потом в петлю полезете.
– Да? – испугался Зебруссь. Дрона отвёл глаза от Штырца, но, после короткой паузы раздумья, озарился улыбкой робкой надежды. – Нет, вы меня разыгрываете.
– Я? Никогда! Я даже в общественную баню не хожу, потому что шутить не умею. Ну, так, что у вас?
– У меня?
– Вы что-то хотели нам рассказать.
– Ах, да, верно! Я дозвонился до Фимы Брускина. Фима это пресс-секретарь…
– Председателя Госдумы. Мы помним, вы уже говорили.
– Да?
– Да!
Зебруссь потрогал себя за нос, настроился на деловой лад. Дрона человек обычный и натура у него не порочнее прочих. Взглянуть на Штырца теперь, после слов ММ, страшно, и, оттого, хочется вдвойне. Он смотрит на ММ и отчаянно косит на Штырца.
– Фима сказал, что он в шоке. Невесту Кощейки Бессмертных, Елену Прекрасную вынесли прямо из зала заседаний.
– Санитары? – Спросил Штырц.
– Почему санитары? – Не понял Дрона.
– Значит, неизвестные?
– Почему «неизвестные»? Очень даже известные. Иван-дурак. Вы всё ещё не верите, что это заговор? Яйцо украли, Елену похитили!
Штырц и ММ отошли в сторону.
– Если это план Х, то в нём слишком много допущений. – Покачал головой ММ.
– Тем