Хваткий мой. Муса Мураталиев
куда-то.
Это он понял быстро.
Странный шум вдруг послышался соколёнку.
Такого шума он ни разу ещё не слышал.
Тяжело и отчётливо: туп, туп, туп.
Потом поближе: туп-туп, туп-туп, туп-туп.
Настойчивее и громче.
Предчувствие чего-то недоброго волной проходит по телу молодого сокола.
Он застывает.
Натянул плёнку правого глаза до конца, а сам превратился вслух.
Тяжёлый топот все приближался.
Стали различимы ещё и лёгкие, как дуновение ветра, шаги, словно у зайца, которого если что и выдаёт при беге, так лёгкий хруст сухих соломинок, хворостинок.
Но приближающееся существо довольно тяжёлое, под его ногами веточки ломались.
Потом послышалось скулящее взвизгивание – и тут соколёнок приоткрыл глаз!
Показалось огромное четвероногое животное, похожее на лису, только чёрное.
Животное замерло подошло прямо к сети и замерло.
Нет, соколёнок, пожалуй, не смог бы его победить.
А уж сейчас с ним, распластанным в этой непонятной паутине, зверь мог поступить, как хочет…
Но всё же, зачем прибежало сюда такое огромное животное?
Что от него надо этой "лисе? "
Туп-туп, туп-туп…
Всё ближе и ближе.
Зверь, похожий на лису, обежал вокруг соколёнка, радостно громко заскулил.
Стало быть, направлялся-то он как раз сюда, к сети.
Тяжёлые тупые звуки подошли почти вплотную к пленённой птице, и тогда похожий на лису чёрный зверь громко, отрывисто загавкал на молодого сокола.
И чувствовалось, что зверь веселится и не собирается трогать соколика.
Получалось, что он вскрикивает не для себя, для кого-то ещё.
Вон завилял черным тонким, как прут, хвостом, выглядывающим то из-за правого, то из-за левого бока.
Лаял он на молодого сокола, прижимая его грохотом своего лая к земле.
Гавкнет над правым ухом птицы – он вздрагивает всем телом, начинает кипеть, собирая злость и обиду.
Туп-туп, туп-туп, туп-туп… и в округе всё смолкло.
Молодой сокол вновь приоткрыл глаза.
Показалось: почти из-под макушки сосны нависло над ним голое лицо человека – за свою короткую жизнь соколик не раз видел двуногого – человека.
Этот сидел на каком-то огромном звере с раздутыми ноздрями, с вытянутой вперёд большущей головой.
Оба они были до такой степени крупны, что у молодого тынара зашлось сердце!
Ещё не заметят, наступят нечаянно и раздавят его!
Немедленно надо взлететь.
Тело делает все необходимое, что нужно перед полётом, напрягаются все мускулы, которые обычно поднимают птицу в воздух.
Но мягкие, тоненькие, упругие нити держат его, как и прежде.
Опять напрасно!
Сейчас великаны раздавят его!
И впервые в маленьком горячем, трепещущем, как бабочка, сердечке, в широко раскрытом, немигающем правом глазу возникает страх!
Кончой, выехав из-за леска на полянку, сразу заметил, что угловые палки-ловушки свалились и сети не видно.
В