Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб. Владимир Рохмистров
стремясь не касаться более этого щекотливого дела, отказался дать ему аудиенцию, заявив, что не знает никакого Виткевича, «а только какого-то авантюриста с таким именем, оказавшегося замешанным в недозволенных интригах в Кабуле и Кандагаре». Возможно, вице-канцлер мстил литовцу с нечистым прошлым за те несколько неприятных моментов, которые ему пришлось пережить в связи со всей этой историей.
Но, как бы то ни было, конец обеих версий, к сожалению, одинаков. Вернувшись в гостиницу после посещения Министерства иностранных дел, Виткевич прошел к себе в номер, сжег все бумаги, привезенные из Афганистана, набросал короткую записку друзьям и… в ночь на 9 мая 1839 года застрелился в меблированных комнатах «Париж» в Санкт-Петербурге. Смерть Виткевича лишила Россию важных сведений об Афганистане; исчез и договор, заключенный им с Дост-Мухаммедом. Единственная бумага, которая осталась на столе в номере гостиницы, оказалась письмом Виткевича о том, что он сам сжег свои бумаги. Записка эта содержала также указание, кому и какие суммы раздать.
Генерал Терентьев недвусмысленно намекает на то, что молодого и подающего большие надежды русского офицера убрала британская разведка, захватив все ценные документы, которые он привез с собой. Однако здесь наш уважаемый генерал-историк поступает ничуть не хуже своих британских оппонентов, слишком серьезно опираясь на предполагаемое с большой долей вероятности. Тем не менее концы с концами все равно не сходятся; остается открытым вопрос – почему столь «ценные документы», как утверждает Терентьев, наше Министерство инотранных дел не пожелало взять себе и даже, судя по всему, не поинтересовалось их содержанием? Скорее всего, у немецкого еврея протестанта на русской службе Нессельроде не было на тот момент особых причин любезничать с Виткевичем, потому что министр проиграл. В результате Виткевич ничего не получил за свою работу. Более того, ему, как проигравшему, пришлось застрелиться. И он, похоже, заранее предчувствовал, чем все кончится. В воспоминаниях Бларамберга есть следующее свидетельство: «Во время нашего с ним путешествия в Персию и пребывания там он часто бывал меланхолически настроен, говорил, что ему надоела жизнь, указав на пистолет системы Бертран… И он сдержал слово, так как застрелился именно из этого пистолета в минуту глубокой меланхолии. Его смерть произвела тогда сенсацию, и английские газеты много иронизировали по этому поводу».
Хопкиркже резюмирует просто: «Большой игре потребовалась еще одна жертва. Как и за десять лет до этого после жуткой смерти Грибоедова, русские и здесь заподозрили руку британцев, однако все эти мысли быстро забылись в свете новых событий, вскоре потрясших Азию».
Ландкартный аргумент
Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик — В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык…
Англичане поздравляли