Цегезунт, целэбен, цуланги ерн. (На здоровье, на жизнь, на долгие годы). Милаш Кина
этаже. Здесь были тяжело раненные, которые не могли ходить. Во время бомбежки их надо было на кроватях переносить в подвал. Считалось, что там безопаснее. Пока Симочка вместе с другой медсестрой, на год младше ее, успевали спустить по винтовой лестнице половину раненых, обстрел заканчивался. Сестрички поднимали раненых обратно в палату. Обстрел начинался снова. Раненые взмолились о пощаде. Пожилой старшина озвучил за всех: пусть сестрички хоронятся в подвале, они молодые, им еще жить, да жить. А они останутся тут, наверху. Двум смертям не бывать, одной не миновать.
Серафима предложила свой вариант: во время бомбежки она останется с ранеными и будет им читать.
Пожилой старшина, который верховодил в палате, покачал головой.
– Читать, сестричка, только тоску наводить.
Мама объяснила, что в Университете, она не успела сдать последний экзамен летней сессии – «Русская литература первой половины 19 века»: Жуковский, Карамзин, Пушкин, Лермонтов…
– Боюсь, когда Университет вернется в Ленинград, я все забуду. А так и я буду готовиться к экзамену, и вам во время бомбежки не будет скучно.
– Да, уж, скучно не будет, – оценил шутку Старшина и дал добро на чтение.
Началась бомбежка, Симочка достала томик А.С. Пушкина: «В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную…»
– Эк, куда тебя занесло, сестренка! – усомнился в своем решении пожилой старшина.
Сима продолжала: «… В эпоху нам достопамятную жил в своем поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович… Скоро в доме все утихло и заснуло. Маша окуталась шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на заднее крыльцо…».
По радио прозвучал сигнал «Отбой воздушной тревоги». Мама закрыла книгу. Молоденький солдат, которому несколько дней назад ампутировали ногу, не выдержал.
– Сестренка, что с ней дальше будет, с Машей этой?
Мама напомнила об уговоре: читают только во время бомбежки – и пошла ставить капельницы.
На следующий день, когда началась бомбежка, раненые с нетерпением ждали продолжения. Мама вынула из стола книгу: «… Но едва Владимир выехал за околицу в поле, поднялся ветер, и сделалась такая метель, что он ничего не видел… Уже более часа был он в дороге. Жадрино должно было быть недалеко. Но он ехал, ехал, а полю не было конца…»
Так моя мама на практике сдавала свой последний экзамен летний сессии сорок первого года: «Русская литература первой половины девятнадцатого века».
Продолжалось это три дня: налетают фашисты, мама читает Пушкина, улетают, занимается своими непосредственными обязанностями. Владимир успел, доехать до Жадрино, где они с Машей должны были тайно обвенчаться. Но ни возлюбленной, ни тройки его возле церкви не было. Уже и Марья Гавриловна, вернувшись домой, переболела горячкой, а Владимир, уйдя на войну с Наполеоном, погиб. Уже и сама война закончилась, а Бурмистров сделал Марье Гавриловне предложение… Тут возникла пауза, потому что вражеские самолеты