Цегезунт, целэбен, цуланги ерн. (На здоровье, на жизнь, на долгие годы). Милаш Кина
отправки из Ленинграда, почтальон принес Лизино письмо в дом сестер Сухих. Прочитав его, Фая пригласила к себе в комнату сестер и их мужей: Феликса – мужа Цили и Борю – мужа Мани, а муж тети Ривы Григорий погиб в апреле сорок пятого под Кенигсбергом.
О нем в Бобруйске ходили легенды.
Двухметровый гигант, простодушный, как ребенок, он работал в артеле – занимался извозом. До войны, если человеку надо было перевести вещи, или какой-нибудь организаци – доставить до места назначения свой товар, то заказывали не машину – они в Бобруйске были на перечет – а телегу. Ввозчиком все просили, Григори – знали, он не только отвезет, но и погрузит, и, приехав на место, поможет разгрузить. Это не входило в его обязанности, но денег за это он не брал. Помогал людям бескорыстно, по доброте душевной. Если Григорий начинал какое-то дело, то останавливался только когда закончивал. Он не знал, что такое усталость. Разгрузив пятьдесят мешков с зерном, с удивлением смотрел на жену, которая говорила:
– Передохнул бы ты, Гриша.
– Перенесу оставшиеся пятьдесят, тогда и поесть можно.
Ел он, так же, как работал – без устали. Рассказывали, что однажды Григорию, в благодарность за помощь, подарили два мешка груш. Гриша повез их домой, детям, но путь был неблизкий, и Григорий ехал целую ночь. Задумавшись, он съел оба мешка.
– Сколько в тебя может влезть? – спрашивала Ривека.
– Не знаю, – отвечал Гриша, – Не пробовал.
Сам он говорил, что, когда работает или ест, то задумывается, а задумавшись, забывается. В гостях Ривеке приходилось следить, чтобы муж “не забывался”. Увидев, что он “задумался” и тянется за пятым куском пирога, толкала его ногой под столом. Без жены Гриша в гости не ходил.
Силы он был невиданной – мог играючи поднять груженую телегу. Жалея лошадь, выпрягал свою Роднулю и вставал на ее место. “Задумавшись”, мог тащить телегу несколько часов, не чувствуя усталости. Ривека жаловалась, что Роднулю муж любит больше всех на свете. Услышав это, Гриша всю ночь не спал. Под утро он разбудил жену.
– Нет, Ривека, ты не права. Тебя и детей я люблю не меньше, чем Роднулю.
Сказав это, он повернулся на бок и спокойно уснул богатырским сном. Говорили, когда Григорий спит, он храпит так, что дрожат стены не только его дома, но и соседей. Ривека так привыкла к звукам, издаваемых ночью мужем, что в испуге просыпалась, если не слышала их.
Когда началась война, Григорий не стал ждать повестки и записался добровольцев. В своем первом письме он с огорчением писал, что ему никак не могут подобрать гимнастерку: самая большая “трещит на нем по швам”, а сапог 47 размера в помине нет. Приходиться воевать во всем своем. Но это не мешает ему “бить проклятых фашистов”. Четыре года он храбро срожался, получил медаль “За отвагу” и два ордена “Красной звезды”, а в апреле сорок пятого на него пришла похоронка. Ривека осталась одна с тремя детьми. Старшему, Генику, Только исполнилось девять, Саре – восемь. Младшему, Сене (которого в семье так и звали Сеня маленький) – пять. Тетя Рива больше не вышла замуж, хотя, как говорила тетя