Песнь северного ветра. Елена Тальберг
долго ещё идти?
– Мы можем уже на рассвете быть в столице, но мы не пойдём туда.
– Нет? Разве…
– Это не наш путь, – он быстро поднялся, порылся в своем мешке и протянул ей глиняную чашку. Широкую и глубокую. – Ты принесла мало воды. Сходи ещё раз. И постарайся не пролить.
Чашка была из красной глины, потемневшей от обжига, чуть шероховатой, но ровной. Чьи руки слепили её? Она спустилась к ручью, чуть смочила пальцы и провела ими по краю чашки. Вода смягчила шорох глины. И он больше не заглушал песню рук.
Старик за гончарным кругом. Худой, с острым лицом и острым птичьим взглядом. Руки, уверенные в своем беге, знающие, где надавить, где чуть вытянуть, как сделать тоньше, как завести край и в какой момент остановиться – готово!
И беловолосый мальчик, всматривающийся в эту работу с такой жадностью!
«Это твоей будет, – сказал старик».
«Но не я сделал её!»
«Ты никогда не сможешь сделать такую. Но она тебе отзовётся. Глина, что ты разминал, запомнила твои руки».
… Вода высохла. Бок чашки был безупречно гладок.
Старик и мальчик. Беловолосый мальчик из моих снов! Это не магистр Дан. Это Охотник. Мальчик, чьим даром было чуять чужой дар, отнимать, но не владеть, только ловить, останавливая своим арканом бег.
Она зачерпнула чашкой воды и пошла обратно
Охотник сидел на валуне, недалеко от костра. Кусты и деревья были полупрозрачные, с нежной листвой. Ветер легонько ласкал их. Среди мягких, ещё набирающих силу весенних красок, его смуглое лицо и пепельные волосы невольно притягивали взгляд. Блеклая, выгоревшая одежда, слишком простая, совсем без деталей. Он не запоминался ни ростом – немного выше среднего, ни сложением – не худ, но подтянут. Глаза небольшие, в морщинках из-за частого прищура. Карие. На солнце золотые, как янтарь, в тени тёмные, как вишни.
– Тебя не отыщешь в толпе. А, встретив, забудешь, едва ты повернёшь за угол или завернёшься в плащ.
– О да. Меня это часто выручало. Но ты уже не забудешь меня так легко, – сказал он, забирая чашку из её рук. – Садись. И посмотри теперь на себя.
Он накрыл её куполом своего плаща, словно облака нашли на солнце – блики больше не играли по воде. Чашку он поставил между ними, ближе к её коленям.
– Смотри и слушай. Я знаю, что ты видела, что вода и глина тебе рассказали. И это не первый рассказ обо мне. Твои сны говорили давно. И я давно ждал тебя, всё гадал, какая ты. Встретив, увидел сероглазую ведьму, живущую на Севере, в глуши. Переполненную словами и молчанием. Чего в тебе больше, а? Тебе откроется любая вещь, огонь и вода повинуются твоему слову. Но эти слова бессильны перед человеком. Любым. Лишенным дара. Но не лишенным силы… Обычной силы. Руки, бьющей наотмашь. Силы обмана. Силы лести. Силы любви. Люди не камни. Их не сдвинешь с пути. И их не так просто обойти.
– Их можно… вести по пути.
– Нет. Смотри в воду, ведьма! Кто пойдёт с тобой?
Лицо юное, как трава, под ладонями, упирающимися в землю. Север не обострил ни одной черты – светлые безмятежные глаза, тонкий нос, нежные скулы, высокий лоб. Золотистая