Красная мельница. Юрий Мартыненко
Впрочем, правление было не совсем единоличным. Большое влияние на Семенова имела его любовница, прогремевшая на всю Сибирь Машка Шарабан неизвестного происхождения. И японцы. Они финансировали Семенова, снабжали его немногочисленную армию, поддерживали военной силой. Для них такой ставленник на Дальнем Востоке, находившийся в полной зависимости, был выгоднее патриота Колчака, пекущегося об интересах сильной, единой России – их давней соперницы в этом регионе. В результате на Транссибирской магистрали образовалась “читинская пробка”. Семеновцы “досматривали” поезда, порой с грабежами. Грузы, следующие из Владивостока в Омск, Семенов пропускал или присваивал по своему усмотрению. Чуть не дошло до открытого столкновения – разбойничьи действия атамана, непризнание им верховной власти Колчак расценил как измену и готов был подавить ее войсками. Но японцы защитили своего протеже, выставив части у Верхнеудинска (Улан-Удэ). Затевать войну с Японией Колчаку было, понятно, не с руки. Вмешались союзники. США, Англия, Франция надавили на Японию, Япония – на Семенова. При международном посредничестве кое-как договорились миром. Семенов признал общероссийскую власть и подчинился ей, а ему простили прошлые грехи и назначили командовать Среднесибирским корпусом, состоящим из его войск, которыми он и раньше командовал».
Глава IX
Работая на мельнице, Ефим часто вспоминал брата. Как бы он теперь воспринял все вокруг происходящее? Ефим ловил себя на мысли, и от нее на душе становилось еще горестней, что Степана больше нет. Ушел Степан из этой непутевой для державы жизни. Ефим надеялся, что со временем станет легче, но легче не становилось, скорее, наоборот. Засыпав очередной мешок зерна в мельничий ковш, Ефим делал перекур и снова вспоминал брата. А потом вдруг вспомнился и шурин. Как тот объявился после революции в селе. Где ж он теперь, какими путями-дорогами мотает шурина его гражданский долг? Кто его знает?
Для Елизаветы любимое место в печаль и радость – у мельницы. Вспоминалось, как Степан впервые заговорил о том, что мечтает, пока есть силы и здоровье, поставить водяную мельницу на протоке у излучины реки. Обычно мельницу возводили за два сезона, но Степан сумел справиться за один. Помогли посельщики, не считая брата Ефима. Особенно Беломестновы, всей семьей. Девчонки носили из леса мох и помогали конопатить пазы между бревен в новой постройке. Даже Иннокентий Золотухин принял посильное участие.
– А вы думали, я только по корчагам мастак? – взметнул обиженно брови Иннокентий, когда кто-то при его появлении на протоке присвистнул.
– Шуткуют они, – засмеялся Ефим.
– Шуткуют, – ворчливо отозвался тот. – Горазды, однако, человека подкалывать.
– Принимай-ка доску, Иннокентий! – Степан направлял тяжелую плаху через верх простенка.
– Давай ее, родимую! – Иннокентий с готовностью вытянул руки вверх, ощущая занозистую шершавость деревянной плахи.
«Однако