Город ангелов. Ари Миллер
пью… Я же европеец. А европейцы все…
– Европеец? – мне становится смешно. – Да ты типичный американский…
– Я родилась в Европе, и провела там своё детство… Меня мама забрала с собой, когда было десять… – говорит она, как будто между прочим. – Неужели ты не видишь, что имя немецкое…
– Немецкое??? – вырывается из уст. «А я думал, что еврейское».
Я достаю из-за пояса пистолет, и ложу на стол, рядом со вторым. Парень смотрит на это всё из угла, залезть в который его сам попросил. По моему требованию, девушка стоит сразу за входными дверями, наблюдая за улицей в широком окне, при этом, комментируя происходящее. Я сбрасываю с себя рубашку, стаскиваю штаны и вижу небольшую рану на ноге; чувствую тупую боль и морозный холодок, поднимающийся по жилам к груди… – я уже и забыл, что меня подстрелили! Но, с другой стороны, боль важна лишь для того, чтобы подобные ошибки не допускать, правильно? И, что я делаю? Я на это всё плюю, говоря себе «не время» и перематываю скотчем, приложив к ране пару салфеток.
«Царапина», — убеждаю себя, и туго затягиваю. Пусть острая боль послужит напоминанием, что ошибок подобных допускать нельзя!
– Карин, что ты видишь? – кричу ей я, а сам натаскиваю новые штаны, которые мне принесла. Серая майка – как раз на меня, и та кофта с капюшоном, в которой ходят подростки, ложится на плечи легко.
Вообще, хитрая зараза…! Дерзкая, эгоистичная, но умная. Тут – я не молчу и говорю, как есть: штаны мне подкинула темно-синего цвета, с какими-то светлыми полосками, в которых бегает полгорода по «Венис Бич», – они удобные и спортивные. А кофта имеет сквозной передний кармашек, в котором можно спрятать два пистолета… или целую руку, с пальцем на крючке. Это тоже плюс. Также, как и солнцезащитные очки.
– Карин, не молчи! – снова кричу я, закрепляя двойную кобуру на плечах. Ещё одна полезная вещь… Нет, про кобуру и говорить не стоит – сейчас я том, что заранее учла мои параметры, как и то, что таскать пистолеты за поясом, не то, что не практично… – не безопасно! А теперь, я разгрузил себя и моя голова свободна от мыслей, которые держишь в голове: «Как бы пистолеты не потерять». А руки на автомате, ведь тянутся к пазухе.
Но одно, что не даёт покоя – снова этот эгоизм. Мне до лампочки, кем себя возомнила во всей этой гонке на выживание, но меня, судя по тому, как сама оделась и что подсунула, считает лишь за человека, посланный спиной от пуль заслонять и других убивать. Живёт с той мыслью, что пришлют ещё одного. А если и тот сломается, то подоспеет ещё один «офицер».
Нет, Карин, «офицер» здесь только один, и только я вызвался тебя сопровождать, взяв на себя обязанность беречь твою жизнь. Понимаешь? Только я, из дюжины тех, кто лучше меня. Другим на тебя наплевать… как и на твоих гейских друзей. Абсолютно.
– Карин…! – я разворачиваюсь к ней, закидывая свой рюкзак на плечи, и несу ей такой же. Она его принимает, как дар, но на меня снова давит паранойя. Отдав, я разворачиваюсь и вижу, что две камеры, в ближнем углу, проводили взглядом. Меня это злит… Разве не