На пороге великой смуты. Александр Владимирович Чиненков
и попытаться выяснить – жива ли она ещё или… Он даже боялся подумать, что может последовать за этим страшным «или». Страшные последствия, вызванные его невинной шуткой, вовсе не входили в планы казака.
В баню ворвались подруги девушки. Они быстро подняли Глашу с пола и выволокли на улицу. Паникующий казак прислушался и едва не закричал от радости, услышав, что подругам удалось привести Глашу в чувство.
– Спасибочки тебе, Господи, – прошептал, успокаиваясь, Григорий, внутренне желая вернуться поскорее домой и улечься под бочок к своей разлюбезной Софьюшке.
Но, к его глубочайшему изумлению, девушки вовсе не собирались уходить от его бани. Напротив, они вдруг возжелали продолжить гадание, но уже другим, давно уже ожидаемым им способом. Не прошло и минуты, как подруги снова вошли в предбанник и распахнули дверь бани.
– Началося, – прошептал под нос Мастрюков, у которого внутри всё заклокотало от немыслимого возбуждения, а от страха ровным счётом ничего уже не осталось.
Вынырнув из своего укрытия, казак подался вперёд. Вытянув вперёд правую руку, на которую заранее натянул вязанную из пуха рукавицу, Мастрюков замер, пытаясь угадать, кто же из девиц первой просунет в дверной проём свою оголённую попку.
– Суженый-ряженый, погладь меня! – прозвучал пугливый девичий голос, и задержавший дыхание казак понял, что первой заголилась Марья Комлева.
Пошарив рукой, он коснулся наконец упругих ягодиц девушки и едва не замурлыкал от прилива ни с чем не сравнимого наслаждения.
– Ой! – воскликнула девушка и пулей выпрыгнула в предбанник.
– Ну, что там? – зашипели её подруги.
– Господи, да я и сама об том не ведаю, – зашептала возбуждённо Марья. – Ежели не померещилось, то кто-то провёл по заднице мохнатой лапой!
– А не брешешь? – усомнились девчата.
– Вот теперь сами спробуйте, – недовольно огрызнулась девушка. – Ваш черёд, вот и убедитесь.
Пока девушки спорили, ликующий казак стянул с руки мягкую рукавицу и приготовился встретить следующую попку гадальщицы голой ладонью. Долго ждать не пришлось. Тихо скрипнула створка, и взволнованный девичий голосок проговорил:
– Суженый-ряженый, погладь меня!
«Варька Горюнова!» – подумал восхищённо Мастрюков и провёл по ягодицам девушки ладонью.
– Ой, Господи! – воскликнула потрясённая Варька и, видимо рванувшись вперёд, что-то зацепила ногой в предбаннике.
– Ты чего? – полным упрёка голосом спросила её Марья. – Сейчас разнесёшь всю баньку по брёвнышкам. А у нас ещё Стешка не гадала!
– Меня тоже по заднице погладили, – зашептала Варька, – только вот… Ладонью голой, а не пуховой, как тебя.
– Знать, жених твой бедняк-голодранец будет, – позлорадствовала Марья. – Давай теперь ты заголяйся, – обратилась она к третьей девушке, которая стояла молча.
– Ох, боюся я, – робко ответила та.
«Стешка Ерёмина, – улыбнулся Мастрюков. – Ну, суй сюды задницу,