Край света. Евгений Зернов
как я сознательно ощутил свою личность. Где-то в пятнадцать.
– Чудненько! Расскажите самое яркое или наиболее часто повторяющееся видение. Закройте глаза, вспомните. Опишите подробно.
Дитрих прикрыл веки и откинулся головой на спинку массивного кожаного кресла, над которым, словно выключенный торшер, склонился спящий сканер.
– Михаил, боюсь, я неточно выразился вначале. Это не видения вовсе, а ощущение жизни. Может быть, оно вполне рядовое, но только мне оно кажется особенным. Я смотрю на простые вещи – здания, деревья, людей – и начинаю вдруг осознавать их иррациональность и невозможность. В душу закрадывается сомнение – реально ли то, что я вижу? А если это реальность, то как и когда она возникла? Кем выдумана и создана? Этот окружающий мир такой неизмеримый, неконтролируемый, его невозможно понять. Только смириться. Весь мой организм противится смирению. Понимаете?
– Да-а, – вкрадчиво протянул Михаил.
– Я живу в мирополисе, словно в гигантском лабиринте с ловушками. Озираешься на любой шорох, потому что поведение окружающих непредсказуемо. Пешеход переходит улицу, и его ВДРУГ сбивает автомобиль. Общаешься с людьми, ощущая себя перед лицом противника во время рукопашного боя. Всюду фальшь, всё более изощрённая. Или приходишь на работу и ЧТО-ТО делаешь. Смысл этого ЧЕГО-ТО понять абсолютно невозможно. Во время попытки понимания мысль натыкается на систему общественных взаимоотношений, которую выстроили задолго до твоего появления на свет и, следовательно, без твоего участия. Понимаете, Миша?
– Понимаю, – прошептал психотерапевт над самым ухом.
Дитрих приоткрыл один глаз и увидел склонившегося над ним Мишу. Тот нервно теребит лучистые листья пальмы, растущей в кадке у кресла. В следующий момент доктор начинает резко с хрустом обрывать эти листья по одному вместе с черешками. Затем тяжело садится на колени Дитриха и оборачивается к нему лицом, держа в руке разлапистый букет.
– Видишь? Ты догадался о мировом заговоре, – жарко шепчет он. – Мы должны объединиться. Надо создать армию. Критически важно обеспечить превосходство в воздухе и в умах. Энергичность, обещание справедливости и деньги – вот что соблазняет народ. Стоит всего лишь сделать в системе трещину, и она рухнет, разлетится вдребезги под собственной тяжестью. А потом мы будем строить новый мир – свобода, равенство и любовь.
Миша приблизился и стал целовать Дитриха в губы. Поцелуи его были тёплые, влажные, слегка царапали щетиной. Теперь Дитрих мог близко рассмотреть его лицо – чуть жирное, неприятное, с морщинами на лбу в виде математической буквы «Пи», с оплывшими скулами. Он хотел поднять руку к футболке психотерапевта, но доктор вдруг отстранился, резво перебрался на своё рабочее место и принялся демонстративно делать пометки в компьютере. Потом смахнул со стола в урну пучок пальмовых листьев.
Зазвенел телефон, и Дитрих подскочил на месте, едва не стукнувшись головой