Генеральша. Сергей Куприянов
ходила от скульптуры к скульптуре, гладила мрамор арок. Больше всего её привлекла скульптура девочки с книжкой. Она казалась беззаботной, естественной, лёгкой, словно она ненадолго увлеклась чтением и её сейчас позовёт мама, она вскочит и убежит. Будто её не держит тяжелое бронзовое основание.
Катерина долго ходила по залу, ещё и ещё всматривалась в бронзовые лица скульптур, боясь расстаться с чувством восхищения и восторга.
Выход в город уже был не таким стрессовым. Она даже с азартом, словно играясь с «чудищем», прокатилась на эскалаторе и вскоре оказалась на залитой солнцем улице. Григ «уступил» Первому концерту Чайковского. Внутри всё ликовало и радость распирала грудь. Ноги несли неведомо куда, хотелось куда-то идти, всё равно куда, всё было удивительным и интересным. Она немного заблудилась, но решив, что первым всё-таки должен быть Большой театр, остановилась и решила спросить.
– А… как пройти к Большому театру? – обратилась она к группке молодых людей, проходящих мимо.
Одна девушка замедлила шаг.
– Так вот же он!
Ребята засмеялись и этот смех был таким добродушным и искренним, что Катя сама рассмеялась над своим вопросом.
Это был Большой театр. Не просто большой – огромный! Никакие открытки или фотографии из альбомов, которые Катя видела в Саранске, не могли передать этого величия и грандиозности. Теперь звучала увертюра из «Щелкунчика», а пальцы подрагивали, нажимая невидимые клавиши в такт музыки. Хотелось танцевать. Какое это было счастье!
2. Дом на Чкаловской
Так продолжалось до конца мая. Иван Никитич уходил на службу, Катя покорно выслушивала замечания и наставления супруга, стараясь не задерживать возражениями и недовольством, стремясь поскорее остаться одной и снова и снова знакомиться с Москвой. На деньги он не скупился, хотя она и не тратила почти ничего – только на проезд, мороженное и пирожки. Обедали они отдельно, а ужинали иногда вместе в столовой или пили чай в комнате, когда Иван Никитич приходил раньше обычного. Катин восторг Москвой, Галеев не разделял, и при каждой попытке поделиться своей радостью, новыми впечатлениями, Катерина натыкалась на скепсис супруга, замечания и предупреждения об осторожности и осмотрительности в транспорте и малолюдных местах.
Чем был занят Галеев, он не говорил, только загадочно намекал про сюрприз, который её ждет и про то, что скоро всё изменится так, что Катерина забудет про всё на свете. Что это был за сюрприз, она не спрашивала. Общение с супругом становилось всё больше скупым и в виду не слишком большой разговорчивости самого Ивана Никитича, да и нежеланием самой Катерины поддерживать разговор. Присутствие мужа её тяготило. Она ощущала постоянное оценивание, была скованна и напряжена. Хотя и убеждала себя, что таков закон жизни – люди живут парами и нужно терпение, чтобы этот союз держался. Какой должна быть семейная жизнь, Катя не знала. Были только воспоминания о её семье, где отец был гораздо старше