Сверхпослезавтра. Леонид Бабанский
так сказать, не являешься ли ты скрытым инородцем? А? Ну, быстро! Да или нет?
ВАСЯ. Ей-Богу, Пётр Соломонович, я-то откуда знаю.
ФИЛИМОНОВ (сухо). Значит, Бога будем вспоминать? Или всё-таки сознаемся? Да, мол, инородец, да и дело с концом.
ВАСЯ. Пётр Соломонович, отец родной, какой же я инородец? Я ж в доску свой! А что мне за это, кстати, будет? Если вдруг?
ФИЛИМОНОВ. А, кстати, за что, за это? За то, что следствие запутал? За это мы мало не даём. В таких делах надо соображать гораздо быстрее. Ведь как верёвочке не виться, а конец известен.
ВАСЯ. Да как скажете, Пётр Соломонович, так пусть и будет! Скрытый так скрытый! Явный так явный! Куда от вас денешься?
ФИЛИМОНОВ. Вот это правильно. Хвалю за чистосердечное признание. Что правда, то правда – мы под землёй найдём. Вот здесь распишись-ка.
Даёт Василию чистый лист бумаги. Достаёт авторучку, колет Васе палец. Прикладывает к бумаге.
ФИЛИМОНОВ (листает тетрадку). Почитаем теперь, Васенька, что про нас здесь пишут. Ага. Значит, подвела нас Агафья, вот кто нас подвёл. Бабка твоя подвела, в пятом колене со стороны мамочки. В лето одна тысяча триста пятьдесят шестое взята на сеновал рейтаром генуэзским Винченцо. Правда, с боем. Такой вот конфуз. А не хотел сознаваться! Так что же это такое получается, ведь, значит, вы у нас, Васенька, кто – итальяно вэро? А?! Макаронничек, мать твою!
ВАСЯ. Да куда ж теперь денешься, отец родной, ты уж пиши, как есть, только что же мне теперь за это будет?
ФИЛИМОНОВ. По совокупности?! Мало не покажется. Я тебе не отец родной! Прошу на будущее запомнить! Как можно так опростоволоситься? Ума не приложу. Да ладно, хоть не язычник. Посмотрим на дальнейшее поведение. Пока что пишу «русский». Там видно будет. Сегодня разговор окончен. Девушки, пока прячьте аппаратуру.
Нечисть с проклятиями и сожалением гасит паяльную лампу.
ЛЕШАЧИХА. Эскадрилья! Смирно! Запевай!
ЛЕОПОЛЬД (неожиданно тонким голосом). Соловей, соловей, пташечка!
Кикимора свистит, что есть силы.
Действие 2
К ресторану «Золотые рога» незаметно подъезжает неприметная чёрная «Вольво» с большими российскими гербами на дверях и крышке багажника. Вылезает подполковник Пронин. К нему бросается сторожиха.
СТОРОЖИХА. Здесь я! Здесь я! Вот она я!
ПРОНИН (устало). Ну? Почему опять паника?
СТОРОЖИХА. Так что, гражданин начальник, опять беда. Невиданно, неслыханно. Отродясь такого не бывало.
ПРОНИН. Какого такого. Почему не спишь?
СТОРОЖИХА. Начальник! Обижаешь. Где мне спать-то? На объект охраны второй час попасть не могу.
ПРОНИН. Опять ключи потеряла? А ну, дыхни!
СТОРОЖИХА. Да в рот не брала! Да не стоять мне на этом месте! (падает).
ПРОНИН (начиная скучать). Ну. Лежать долго будем? Вставай, докладывай, почему в таком состоянии.
СТОРОЖИХА (с трудом встаёт). Видишь, родимый? И так, почитай, всю смену.
ПРОНИН. Ты из-за этого меня и вызывала?
СТОРОЖИХА. Да ты попробуй сам, гражданин начальник, взойди на крылечко.
ПРОНИН. Ну, подумаешь (идёт в указанном направлении). Иэх,