Моя 9-я жизнь. Альсан Каримова
подпольную деятельность: каждый день я хоть на пять минут, но сбегала в парк. Да-да, при любой степени занятости и при любой погоде (последняя, кстати, вела себя прескверно: в дневное время снег с дождём и сумасшедший ветер, а по ночам заморозки). Просто невмоготу было сидеть в четырёх стенах. Казалось, что если сейчас же не глотну свежего воздуха, ― умру от удушья! Объяснялось это нехваткой физической активности и авитаминозом. Так продолжалось неделю. А когда я разгадала подоплёку ежедневных парковских прогулок (тайная надежда, что снова встречусь с Владом) и, несмотря на жуткую ломку, посадила себя под домашний арест, виновник моих беспокойств стал являться в снах! Причём еженощно. Зеленоглазый мучитель то просто разговаривал со мною, нежно держа за руку, то вдруг появлялся на пороге с букетом цветов, то возникал у входа в парк, то вызывался проводить домой после лекций, а однажды и вовсе посмел поцеловать! Каждую ночь около половины третьего я просыпалась оттого, что сердце бешено колотится, не находя себе места, и больше не могла уснуть до самого раннего утра ― так хотелось, чтобы все эти счастливые грёзы стали реальностью!
Неделя прошла в мытарствах и хроническом недосыпе. В общем, я заболела. Заболела абсолютно незнакомым парнем. Несмотря на убеждённость в собственных неприступности и трезвомыслии. И можно было сколь угодно убеждать себя в обратном и корить за нелепую для моего возраста влюбчивость, но факт оставался фактом.
«Хватит!» ― решила я однажды утром. А точнее ― красивым и солнечным, почти весенним утром, когда на дворе орудовала звонкая капель, а моим пульсом управляла предэкзаменационная мандражка. Выходя из дома, я твёрдо решила, что так или иначе, но положу конец своим мучениям. И тут было два пути: либо нарушить данное Владу обещание и вызнать хоть что-нибудь о нём у профессора, который, как было обещано, в последствии может сильно разозлиться, либо просто позабыть об изумрудных глазах… «Непременно решу эту дилемму, но прежде надо сдать экзамен!»
Каким таким чудом я умудрилась не завалить учёбу одному лишь небу известно, но похвалы мой влюблённый мозг был явно достоин: на каждый из патофизиологических вопросов у него был готов пусть лаконичный, но правильный и весьма чёткий ответ.
Итак, я отправлялась на сдачу экзамена после бессонной (иначе уж и не бывало!) ночи. Под ногами блестела подтаявшая наледь, и этот коварный покров к невозможному сводил любую торопливость. Гололедные темпы обещали доставить меня на автобусную остановку минут через пять, не ранее, что немного озадачивало: так я и опоздать могла!
– Привет студентам! ― поздоровался перегородивший въезд во двор автомобиль, и та самая отложенная на потом дилемма, похоже, приступила к саморешению…
Я оторвала взгляд от ледяных выбоин. Нарушителем водительского этикета оказался Пётр Павлович Шиманский ― мой крёстный и по совместительству профессор генетики.
– И профессуре студенческое почтение! ― улыбнулась я. ― Какими судьбами?
– Да вот, проезжал мимо, решил тебя подвезти до университета,