Дальневосточный тупик: русская военная эмиграция в Китае (1920 – конец 1940-ых годов). Сергей Викторович Смирнов
Китай [Там же, л. 316, 324].
В Кульдже в 1926 г. находилось не менее 300 бывших военных (около 50 офицеров). Большая часть из них были зарегистрированы в советском консульстве и надеялись возвратиться домой. Некоторые из бывших военных сотрудничали с советской разведкой. К наиболее активным белогвардейцам и вредным элементам советская сторона относила подполковника Папенгута, полковника Вяткина (старшина эмигрантской общины)247, капитана Д.К. Шелестюка, есаула Лясковского, поручика Мамарова, сотника Франка, ротмистра Мадрыкина [АВПРФ, ф. 0100, оп. 10, п. 131, д. 92, л. 47-52]. Здесь же в Кульдже и ее окрестностях продолжали существовать два русских военных объединения, представленных в основном членами бывшего отряда атамана Дутова. Это возглавляемый подполковником Папенгутом Офицерский союз, насчитывавший в 1928 г. 120–130 человек, и группа войскового старшины Ткачева в составе не более 35 человек. После смерти Ткачева в 1926 или 1927 г. группу возглавил сотник И.В. Могутнов (бывший офицер 1-го Оренбургского казачьего полка личного отряда атамана Дутова, 1921–1922) [Наземцева, 2013, с. 117].
Генерал Бурлин, начав работу по объединению военных организаций после отъезда генерал Лукомского, совершил в 1925 г. две поездки по городам, в которых имелись организации военных. Однако ни Харбин, ни зону КВЖД он так и не посетил, по-видимому, опасаясь советской разведки. Поездки Бурлина были не очень успешными из-за неопределенности его статуса, поэтому он в дальнейшем неоднократно обращался к Лукомскому, поднимая вопрос об официальном утверждении своих полномочий [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 139]. Тем не менее, центр, как это видно из письма Лукомского генералу Глебову, только в мае 1926 г. официально объявил, что Бурлин является помощником уполномоченного в. кн. Николая Николаевича на Дальнем Востоке, столкнувшись с тем, что большинство организаций отказывались признавать Бурлина, считая его самозванцем [Там же, д. 143, л.185]. Возможно, в Париже опасались как бы Бурлин, получив особые полномочия, не объявил себя новым «атаманом».
Пребывание Бурлина в Шанхае в ноябре 1925 г. вызвало демарш со стороны «кирилловцев». Группа морских офицеров во главе с контр-адмиралом Безуаром выступила в одной из шанхайских газет с открытыми выпадами против в. кн. Николая Николаевича. По мнению Гроссе, выступление Безуара было секретно инициировано атаманом Семеновым, недовольным «посягательством» Бурлина на «будущие» японские деньги Семенова. Событие не осталось без внимания иностранных властей Международного сеттльмента. Безуара призвали к ответу за то, что его группа, ранее выпрашивавшая у англичан средства на ведение антисоветской «боевой» работы в Китае, теперь «расстраивает единство русского офицерского союза, подготавливающего активное выступление против красных русских по директивам в. кн. Николая Николаевича». Безуар был вынужден давать объяснения и извиняться [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 123-125]. Нужно отметить, что метод провокаций и политических демаршей был излюбленным средством борьбы легитимистов против более авторитетного и многочисленного «николаевского движения»,
Полковник Вяткин поддерживал письменную связь с Казачьим Союзом в Шанхае через полковника Грызова.