Добывайки в поле. Мэри Нортон
Следы были похожи на кратеры, края у них осыпались, и один раз Хомили, покачнувшись под тяжестью ноши, оступилась и оцарапала колено.
На третьем лугу газопровод пошёл влево, и Под, увидев далеко впереди перелаз через живую изгородь, решил, что они могут спокойно оставить газопровод и идти дальше по тропинке у изгороди.
– Уже недолго осталось, – произнёс он успокаивающе, когда Хомили стала умолять, чтобы он дал им немного отдохнуть, – но останавливаться нам нельзя. Видишь вон тот перелаз? Мы должны прийти к нему до захода солнца.
И они потащились дальше. Для Хомили этот последний отрезок пути был самым тяжёлым. Её натруженные ноги двигались механически, как ножницы; согнувшись под поклажей, она с удивлением смотрела, как её ступни попеременно выступают вперёд, потому что вообще больше не чувствовала ног, не понимала, как они тут оказались.
Арриэтта жалела, что им виден перелаз: ей казалось, что они топчутся на месте. Уж лучше смотреть на землю и лишь время от времени поднимать глаза – тогда видишь, насколько продвинулся.
Наконец они достигли вершины холма.
Справа, в дальнем конце пшеничного поля, за живой изгородью, начинался лес, а прямо перед ними простиралось – поначалу чуть спустившись вниз, затем полого поднимаясь к горизонту – огромное пастбище, испещрённое тенями от деревьев, позади которых на розовом небе садилось солнце.
Добывайки стояли на кромке пастбища, не в силах отвести от него глаз, в благоговейном страхе перед его необъятностью.
Посреди этого бесконечного моря дремлющей травы плавал зелёный островок деревьев, почти погрузившийся в тень, которую он отбрасывал далеко от себя.
– Это и есть Паркинс-Бек, – сказал после долгого молчания Под.
Они стояли все трое под перелазом, страшась выйти из-под его гостеприимного крова.
– Паркинс… что? – тревожно спросила Хо-мили.
– Паркинс-Бек. Это название пастбища. Здесь они и живут – Хендрири и его семейство.
– Ты хочешь сказать, – медленно проговорила Хомили, – здесь и есть барсучья нора?
– Вот-вот, – отозвался Под, устремив взгляд вперёд.
В золотом свете заходящего солнца усталое лицо Хомили казалось жёлтым, челюсть отвисла.
– Здесь… но где – здесь?
Под махнул рукой:
– Где-нибудь на этом поле.
– На этом поле… – тупо повторила Хомили, вперив взгляд в его едва различимые границы и далёкие группки утонувших в тени деревьев.
– Ну, само собой, нам придётся поискать эту нору, – смущённо добавил Под. – Не думала же ты, что мы направимся прямо к ней.
– Я думала, ты знаешь, где она, – совершенно сникла Хомили.
Голос её звучал хрипло, и Арриэтта, переводя взгляд с одного родителя на другого, непривычно для себя самой молчала.
– Я привёл вас сюда, верно? – сказал Под. – На худой конец, переночуем на открытом воздухе, а завтра с утра начнём искать.
– А где ручей? – спросила Арриэтта. – Кажется, тут где-то должен