Королевская кобра. Светлана Анатольевна Пастухова
мы вызвали недовольство сразу двух учителей. Давайте, сейчас снова попытаемся друг друга накрасить, а когда сядет солнце, повторим танец.
– А почему ты решаешь за всех?
Девочки обернулись и увидели Ратну. Она стояла расставив ноги и наклонив голову, как бодливый бычок.
– Почему мы должны делать то, что ты сказала? Когда ты стала учительницей?
– Можешь не делать, – спрыгивая на пол, легко согласилась Малати. – Можешь даже по своему обыкновению лечь поспать, Только не удивляйся, когда из учениц тебя переведут в служанки.
– Но почему мы должны сейчас учиться наносить краску, а после этого танцевать? Почему не наоборот? – от слов Малати Ратна попятилась, но все равно продолжала спорить. Мне показалось, что она делает это только из вредности и будет против всего, что предложит подруга.
– Потому что сейчас еще светло, а при свете рисовать проще, чем в сумерках. Когда зайдет солнце, станет прохладнее – самое то для танцев. К тому же, если мы сначала будет упражняться в танце, то потом станут дрожать руки, тогда точно не сможем провести ровную линию. Кто согласен, пойдемте во двор! – воскликнула она и первая побежала к озеру – смывать черные круги под глазами. Как созревший горох из лопнувшего стручка, мы высыпали за ней.
Умывшись в пруду, мы снова взяли палочки. На этот раз Малати решила быть первой.
– Закрой глаза и не морщись, – попросила она, нацелившись на меня черным острием.
Я тут же зажмурилась и почувствовала легкий щелчок по уху. Улыбнулась и постаралась расслабиться, но веки все равно подрагивали. Почувствовала прохладное прикосновение и вздрогнула.
– Тш-ш, – раздалось над ухом.
Не торопясь, твердой рукой, подруга провела сначала по одному веку, а за тем и по второму.
– Готово, – отстранилась она, а я бросилась к пруду.
Даже подернутое рябью, отражение показало мне две проведенные вдоль ресниц ровные линии.
– Как это у тебя получилось?! – развернувшись, я не моргая уставилась на подругу.
– Ты забыла, что я здесь живу, сколько себя помню? – Малати смешно сморщила нос. – Когда старшие девочки уходили на занятия, я пробиралась в их комнаты и училась накладывать краску.
– Так ты умеешь краситься? Зачем же тогда обманывала, что не умеешь? – я не понимала ее поступков. Если бы я умела так танцевать, как она на площади или краситься, давно бы стала лучшей ученицей и тогда мне бы не грозила участь стать служанкой. Малати же, словно специально допускала ошибки, чтобы держаться в середине и не выделяться.
– Затем, что не всегда надо показывать все, что умеешь, – вздохнула она, подтверждая мои догадки. – Ты же и сама замечаешь, что на тебя и меня начинают коситься. Девочки могут разозлиться и нарочно делать пакости. Тебе нужны враги? Представь, что на одном из занятий тебя «случайно» порежут или поставят подножку, – она поправила на плече браслет из девятиликих лунных рудракши.
Вспомнилось, как папа после работы, присев во дворе около