Надейся и верь (сборник). Александр Грич

      Когда-то дом и светел был, и нов,

      Почти как замок – вид такой картинный…

      И принимал здесь доктор Иванов,

      На Воронцовской угол Карантинной.

      Здесь кровли жестяной крутой уклон,

      Фасада абрис вытянутый, четкий,

      И высота ненынешних окон,

      Чугунные балконные решетки.

      Труб водосточных сизых чешуя,

      Орнаменты над арками манерны…

      Сюда вселилась дедова семья

      Тому назад лет сто уже, наверно.

      А что нам сто? Рублей, и дней, и лет?

      Нам – тысячи давай… Масштабы, сроки…

      Я знаю: был у деда кабинет

      Здесь, где сейчас пишу я эти строки.

      Гляжу из-за двойных добротных рам

      На улицу, струящуюся мимо.

      Что, доктор Иванов, ты видел там,

      Вчистую для меня непредставимо.

      Сам помню: был трамвай. Исчез трамвай.

      Булыжники сменил асфальт шершавый.

      Меняли фонари… Ну-ну, давай,

      Еще кой-что и вспомнишь ты, пожалуй:

      В подвале – мастерские, склад и клуб,

      А ныне свалка… И еще примеры –

      Вот, скажем, у кирпичных красных труб

      Телеантенны – символ новой веры.

      Короче, много раз менялся вид

      (За век не дедовский – и не отцовский)

      А дом-то тем не менее стоит

      На Карантинной угол Воронцовской.

      У улиц тех иные имена,

      Таблички сняли, новые прибили.

      Кто Воронцов, ответь мне старина?

      И карантины уж не те, что были.

      Менялось все вокруг, как век велел,

      Нет изменениям счета и предела.

      Но дом мой, как ни странно, уцелел,

      Когда почти ничто не уцелело.

      И, значит, у него свои права

      Среди сооружений самых новых:

      Ведь память мощных стен его жива,

      А тихий поскрип половиц дубовых

      Вдруг воскресит забытые шаги,

      Иные времена, иную пору.

      Как будто бы напомнит – береги

      Свой дом, свое гнездо, свою опору.

      …Но где-то на незримом рубеже, –

      И не понять, когда, зачем, откуда?

      Вдруг ощущаю холодок в душе,

      И он сродни предчувствию и чуду.

      Там время останавливает бег,

      И вспять ведут часы отсчет неточный,

      И не гудки машин, а скрип телег

      Доносит ветер с улицы полночной.

      Не коммунальные квартиры в ряд –

      Гостиная, знакомая едва ли…

      Витые свечи в полутьме горят,

      И женщина играет на рояле.

      Спадает с плеч причудливая шаль,

      И музыка – как будто наважденье.

      Поет рояль! Он продан был – как жаль.

      За двадцать лет до моего рожденья.

      …А норд завоет зычно

      В прибрежной полосе –

      И в городе привычно

      Замкнутся окна все,

      Засветят пятна-фары

      Сквозь плотный пыли круг,

      И