Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни. Тереза Браун
на конец трубки капельницы стерильный красный пластиковый колпачок, который уже успела достать из своего кармана и открыть. После этого я протираю спиртовой салфеткой верхнюю часть просвета катетера и ввожу в него весь физраствор в шприце, который я тоже только что достала из своей упаковки. Это стандартная процедура, призванная защитить капельницу от попадания микробов и обеспечить ей нормальную и стабильную работу.
– Хотите, чтобы я заклеила? – спрашиваю я. Поверх катетера накладывается повязка, и мы обычно накрываем ее водонепроницаемой пленкой, чтобы она не намокла, когда пациент моется. Мокрые бинты – самая что ни на есть благодатная почва для болезнетворных бактерий.
– Да нет, не нужно, – отвечает женщина. – Мы разработали свою собственную систему и пользуемся самоклеящейся пленкой.
– Удивительно, как у меня вообще на груди остались хоть какие-то волосы! – кричит мне вслед ее муж, когда я оборачиваюсь, чтобы уйти, однако тут же смеется, когда его жена подходит к нему с пленкой в руках.
Вот как бывает, когда двери больницы круглосуточно открыты для посетителей.
Родственники наших пациентов остаются на ночь, завтракают, обедают и ужинают вместе с ними, подтрунивают, ругаются, шутят, а порой придумывают свои собственные способы что-то делать, которые упрощают им – а заодно и нам – жизнь.
Сьюзи в коридоре уже нет, однако я вижу ее в палате у другого пациента: она помогает ему разместиться на каталке, удерживаемой коллегой в характерном для персонала операционной голубовато-сером костюме и с прозрачной шапочкой на голове.
Я просовываю внутрь голову.
– Что тут происходит?
– Они готовы его принять, – объясняет Сьюзи, – сказали отправить тромбоциты вниз вместе с техником, – она кивает в сторону удерживающей каталку женщины. – И они уже сами их подвесят.
Это означает, что операционные медсестры сами все проверят и введут тромбоциты.
– Ночью ему уже дали два пакета, так что с ним все должно быть в порядке.
Слово «в порядке» она сказала особенно решительным тоном и подбадривающе улыбнулась своему пациенту.
– Тогда ладно. Увидимся.
Я возвращаюсь в свой блок, и над дверью в палату Шейлы загорается свет. Я также слышу сопровождающий его звон. В начале дежурства он кажется мягким, расслабляющим, мелодичным, однако к концу смены мне больше всего на свете будет хотеться, чтобы этот звук прекратился. Как бы то ни было, этот вызов звучит ненавязчиво, и я, свежая и бодрая, охотно готова прийти на помощь.
Шейла для меня самая настоящая загадка, и мне хочется получше разобраться в ее болезни. Механизм свертывания крови у человека представляет собой невероятно сложную цепочку химических процессов, которую принято называть каскадом. Стоит человеку просто порезаться бумагой, как запускаются две уникальные реакции с участием белков, называемых факторами свертывания крови, которые, в свою очередь, активируют вещество под названием протромбин, впоследствии превращающееся в фибрин. Нити фибрина формируют физический