Ущелье. Маргарита Епатко
у входа в грот колебался сгусток тумана. Под взглядом женщины он постепенно стал приобретать человеческие очертания. Просительница жадно вглядывалась в происходящие перемены. Она так боялась происходящего. Но оно завораживало. Ей хотелось уйти, но жадное любопытство заставляло вытянуть шею, чтобы не пропустить перемены, происходящие у грота.
– Можешь уходить, – произнесла высокая стройная незнакомка в темном платье.
Длинные волосы заплетены в косы. Строгие глаза. Четко очерченный рот скривился в усмешке. Конечно же, она презирала просительницу, стоящую перед ней на коленях. Да и за что ее было уважать? Жалкую, ничтожную, никому не нужную.
Женщина под этим взглядом почувствовала себя полной неудачницей. Она кивнула головой и попыталась спуститься по поросшим ступенькам. Колено, не нашедшее опоры, провалилось в мягкий дерн. Просительница нелепо взмахнула руками и кубарем скатилась вниз.
Только годы тренировок, годы, проведенные в походах, заставили тело мгновенно сгруппироваться. Она открыла глаза, понимая, что лежит на поляне перед валунами. Ощупала себя и поняла, что отделалась всего парой синяков. Вспомнив про грот, женщина вскочила на ноги, всматриваясь вверх. Но там было пусто. Сверток, оставленный на ступеньке, тоже слетел вниз. Плохо завязанный узел платка ослаб, и на поляну высыпались кольца, несколько простеньких цепочек, сережки.
– Не приняла, опять не приняла, – прошептала худенькая женщина. – Но ведь я жива?
Словно ища что-то, она ощупала свои запястья и плечи. Покачала головой. Огорченно всхлипнула. Подняла платок, вытряхнув из него оставшиеся украшения, и почти бегом поспешила обратно в поселок.
Глава 3
Степь уже давно сменилась холмами. Вдалеке замаячили поросшие лесом горы.
– А ну, братцы, погодь, – писарь натянул поводья, заставив лошадь, полученную в очередном казачьем секрете-заставе, остановиться.
– Чего там у тебя? – проехавшие было мимо казаки, развернули коней.
– Да захромала кобылка. Небось, неладно подковали, – Антип слез с лошади и, подволакивая ногу, обошел ее, присматриваясь.
– А по мне, так все ладно, – проворчал Грицко.
– Может, доедешь? – хмуро сказал Никола, от непредвиденной остановки у него неожиданно защемило сердце. – Нам до кунака атамана не боле часу езды осталось.
– И то дело, – поддакнул Грицко, – поедим, отдохнем. А лошадку эту пока здесь оставь. Вот хоть к Максимке подсядь. У него не конь, а буйвол. Настоящий войсковой. Такой двоих вынесет.
– Тебе бы только пожрать, – огрызнулся писарь, – а эта животина – имущество войска. Вы сходили конвоем и все. А я потом полгода отписки буду писать: где, да почему, да что произошло. Спешивайтесь. Отдохнем. Коней попоим. Речка ж рядом. Авось поможет.
Максимка послушно слез с коня. Грицко с недоумением следил за тем, как писарь собственноручно собирает поводья, ведя лошадей на водопой.
– Странный он стал, – Грицко присел на траву рядом