Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Томас Гарди
удобно. К этому часу они достигли той стадии духовной удовлетворенности, когда души их расцвели и, уже не вмещаясь в телесную оболочку, освещали комнату. Благодаря этому процессу и комната, и мебель облагораживались, становились все более и более роскошными; шаль, которой было занавешено окно, превратилась в гобелен; медные ручки комода стали благородным золотом, а резные столбики кровати, казалось, состояли в родстве с великолепными колоннами Соломонова храма.
Расставшись с Тэсс, миссис Дарбейфилд быстро дошла до трактира, открыла парадную дверь, пересекла комнату нижнего этажа, погруженную в глубокий мрак, а затем привычной рукой, хорошо знакомой со здешними щеколдами, отперла дверь, ведущую на лестницу. По ветхим ступеням она поднималась медленнее, и когда ее лицо показалось над освещенной верхней площадкой лестницы, к ней обратились взгляды всей компании, собравшейся в спальне.
– …близкие друзья, которых я угощаю за свой счет по случаю клубного праздника, – заслышав шаги, проговорила хозяйка бойко, как ребенок, отвечающий катехизис, и с этими словами выглянула на лестницу. – Ах, это вы, миссис Дарбейфилд! Господи, ну и перепугали же вы меня! А я уж подумала, что это кто-нибудь, присланный властями.
Остальные члены конклава приветствовали миссис Дарбейфилд взглядами и кивками, после чего она повернулась к тому месту, где сидел ее супруг. Он рассеянно мурлыкал себе под нос:
– Я не хуже, чем кое-кто из здешних мест! У меня есть большой семейный склеп в Кингсбир-суб-Грин-хилле, и во всем Уэссексе ни у кого нет покойничков лучше, чем у меня!
– Я должна тебе сказать, что мне пришла по этому случаю в голову замечательная мысль! – прошептала его веселая жена. – Послушай, Джон, ты что, не видишь меня?
Она подтолкнула его локтем, но он, глядя сквозь нее, словно сквозь оконное стекло, продолжал свой речитатив.
– Ш-ш! Не пойте так громко, дружище, – сказала хозяйка. – Чего доброго, услышит кто-нибудь из властей и отберет у меня патент.
– Он, небось, вам рассказал уже, что у нас случилось? – спросила миссис Дарбейфилд.
– Вроде как рассказал. А деньги-то вы от этого какие-нибудь получите?
– Кто его знает! – благоразумно ответила Джоан Дарбейфилд. – Все же неплохо быть в родстве с каретой, даже если в ней и не ездишь.
Это она произнесла во всеуслышание, но затем понизила голос и снова обратилась к своему супругу:
– Как ты ушел, я припомнила, что в Трэнтридже, на опушке Заповедника, живет одна знатная и богатая дама по фамилии д’Эрбервилль.
– А? Что? – сказал сэр Джон.
Она повторила:
– Должно быть, эта дама – наша родственница. Вот я и надумала послать к ней Тэсс и объявить о родстве.
– А ведь вправду дама с такой фамилией имеется, раз уж ты об этом заговорила, – сказал Дарбейфилд. – Священник Трингхэм про нее забыл. Но она – ничто по сравнению с нами, – должно быть, младшая ветвь, из тех, что появились гораздо позже короля-норманна.
Занятая