Монахи-волшебники. Пу Сунлин
я не позволила себе воспротивиться. Подождем, пока небо не решит его годы, и обязательно вернемся сюда.
Ван выразил ей свое уважение и согласился.
Хуань спросил:
– Вы как поедете? По суше или в лодке?
Зная, что морские волны представляют опасность, Ван пожелал ехать сухим путем. Только они вышли из дому, как кони и экипажи уже ожидали их у ворот. Простились, откланялись, сказали: «Поехали!»
Мчались с огромной быстротой. В мгновение ока очутились уже на берегу моря. Видя, что нет более сухого пути, Ван приуныл. Тогда Фан-юнь вынула отрез белого шелка и бросила по направлению к югу, – шелк превратился в длинную плотину шириной в несколько сажен. Миг – и проскакали через нее. Теперь она начала понемногу сдавать, и в одном месте ее уже размывал прилив. Куда ни глянь, на все четыре стороны расстилались бесконечные дали.
Фан-юнь остановила коней, слезла с повозки и, вытащив из коробочки изделия из соломы, вместе с Мин Дан и другими служанками разложила и расставила их, как требовалось. Не успел Ван отвернуть глаза, как все это превратилось в огромные постройки.
Муж с женой вошли, переоделись, не видя ни малейшей разницы с той обстановкой, которая была у них на острове. Даже в спальне столы, кровати и остальная мебель выглядели премило.
Дело было уже к вечеру, они тут и остались ночевать.
Рано утром жена велела Вану пойти встретить и привезти того, кого собиралась кормить-поить. Ван велел оседлать коня и помчался в родное село.
Прибыв туда, он увидел, что его дом принадлежит уже другой семье. Стал расспрашивать односельчан и узнал, что мать и жена для живых людей уже ушли в прошлое. Отец-старик был еще жив, но так как сын Вана пристрастился к азартной игре и вся земля с хозяйством исчезла, то он, видя, что у своего родного внука нечего искать пристанища, временно нанял себе угол в деревушке к западу от них.
Когда Ван ехал домой, мечты о службе и славе в его душе еще не остывали. Теперь же, слыша о всех этих делах, он почувствовал глубокую боль и огромную печаль.
«Пусть даже богатство и знатность, – думал он, – мне удастся захватить… Чем это будет отличаться от пустого цветка?»
Погнал лошадь к западной деревушке. Увидел на отце грязную рваную одежду… Он был дряхлый, хилый, жалкий. Встретились отец с сыном, и давай рыдать до потери голоса.
Ван спросил, где его негодный сын. Оказывается, он пошел играть и до сих пор еще не вернулся.
Ван посадил отца в повозку и поехал с ним обратно.
Фан-юнь явилась на поклон, потом велела разогреть воду и пригласила старика вымыться. Поднесла ему парчовые одежды и поместила в надушенных покоях. Мало того, велела привести к нему, невзирая на даль, его приятелей, стариков, чтобы ему было с кем потолковать и выпить. Она угощала его и ухаживала за ним лучше, чем то бывает в какой-либо знатной и родовитой семье.
Вдруг неожиданно в один прекрасный день в этих местах появился сын Вана.
Ван отказался его принять: не велел даже впустить его. Дал двадцать лан, велев передать ему через