Солнечная тропа. Виктория и Алексей Варгины
жива иль нет наша младшенькая.
Дочка его поклонилась Егору и говорит:
– Всю жизнь буду помнить тебя и рассказывать, как ты меня спас.
…А ночью опять пришла к Егору мать. Села у изголовья, озарив горницу неземным светом, и сказала:
– Скоро, Егорушка, к тебе ещё придут. Ты не тревожься, я научу, что делать. А ты помогай всем, кто попросит. Какой бы ни пришёл человек – прими его с открытой душой. А теперь гляди – принесла я тебе с лугов и болот целебные травы, в которых таится сила матушки-земли…
И стал Егор учиться премудрости исцелять. Между тем слухи о нём быстро разошлись окрест, и потянулся к Егору больной люд. Никому не отказывал молодой знахарь, лечил всех с охотой, с улыбкой. Кого за один раз на ноги ставил, кому с собой снадобье давал, а иных оставлял у себя в доме и сам выхаживал. За труд ничего не требовал, что дадут – за то и спасибо.
Люди, Егора знавшие, почитали его чуть не за святого. Был он в самом деле очень прост, славой своей не гордился, со старшими обходился почтительно, с младшими – приветливо. Многие песковские девчата заглядывались на Егора, да он никого не выделял. Сердце молодого знахаря было занято другим – билось оно навстречу страждущим людям с такой неудержимой силой, будто хотело всех обогреть своим огнём.
А один раз случилось неладное. Привели к Егору, точнее сказать, принесли, древнего деда Кокошкина. Было ему столько лет, что уже дети его состарились, и принесли его внуки. Этот Кокошкин шустрый ещё был дед, даром что старше всех в Песках, а вот свалился в прорубь и занемог.
Увидал его Егор, и дрогнуло в нём что-то, будто кто шепнул со стороны: не жилец это уже. И в первый раз опустились у Егора руки. Кокошкин-внук и спрашивает:
– Что ж, обратно его нести?
– Снимайте с него тулуп и кладите на лавку, – говорит Егор.
Стал осматривать деда, а тот пытает:
– Ну чего, отбегал своё Прохор Кокошкин?
– Нет, дедушка, – отвечает Егор, – побегаешь ещё, дай только подлечу тебя немного.
– Ну, гляди, коли так… Прямо здесь меня воскрешать станешь, или мне домой ехать на своих конях?
– Здесь, дедушка. А коней этих отпускай, назад своим ходом пойдёшь. Давай-ка я тебя для начала разотру.
Достал нужную мазь и так взялся за деда, что бедный Кокошкин закряхтел:
– Ох, сломаешь ты меня, Егорка! Я ж не молодой, чтоб так меня мяли. Мне уже давно пора помереть…
И опять мелькнула у Егора странная мысль: «А что, если и впрямь поздно уже?» Но сейчас Егор этой мысли устыдился, а деду сказал:
– Неужто тебе жизнь надоела, Прохор Аверьяныч?
– Ох, милок, порой кажется, что и надоела, а нынче вот до того не хочется с белым светом расставаться…
– И не надо расставаться. Выпей вот и поспи, проснёшься – тебе легче станет.
Укрыл Егор деда тулупом и чувствует, что самому прилечь охота. А когда лёг, начало его морозить. Потом в жар бросило, и тело сделалось тяжёлым, как чугун. «Что со мной? – подумал Егор. – Надо бы и себе питьё приготовить…» Но ничего не успел: в голове зашумело, горница, наливаясь мраком, поплыла перед глазами, и провалился