Февраль. Ирина Юрьевна Воронцова
Планшетов ничего не говорил, растерянно глядя на большую чёрную карету, как раз проезжающую мимо.
– Кто это, в такой час? – Тихо спросила Нана у своего супруга. Я встала рядом с ними, делая ставку на Томаса. Почему-то у меня сложилось неизгладимое впечатление, что этот человек знает всё на свете. И я не прогадала.
– Может, кто-то из новых постояльцев? – Робко предположила тем временем мадам Фальконе. А я всё не сводила взгляда с огромной чёрной кареты, которая уже одним своим видом предвещала неминуемую беду. Совсем дурно мне сделалось, когда я заметила небольшой прицеп на четырёх колёсах, тянущийся за ней. Там, на телеге, лежало что-то, накрытое тёмным брезентом.
О, нет, это вовсе не постояльцы. Сглотнув подкативший к горлу ком, я взглянула на Томаса, в надежде, что он опровергнет мои догадки. Он в ответ ничего не сказал, только сокрушённо покачал головой.
Карета заехала на задний двор, остановившись у ворот чёрного хода. Дверца приоткрылась, и оттуда вышел высокий худосочный мужчина с чёрными усами и в форме, очень напоминающей полицейскую. Я до этого не видела никогда швейцарских полицейских, но ничто не мешало им выглядеть именно так, как этот господин.
Потом русский журналист тихонько произнёс пылкое: «Твою же мать!», а затем добавил к этой колоритной фразе ещё парочку фраз на своём языке. Ну, а Томас, от которого я надеялась добиться хоть каких-то объяснений, наконец-то заговорил, но, право слово, уж лучше бы молчал!
– Это комиссар Витген, бернская полиция. Похоже, что-то случилось.
Я невольно взялась за голову и неслышно застонала от отчаяния. «Что-то случилось»? Я скажу тебе, милый Томас, что случилось! Кончилась, чёрт возьми, моя спокойная жизнь – вот что случилось!
VIII
На следующее утро мы с Франсуазой словно поменялись ролями. Она выглядела на удивление спокойной и сдержанной, и, сурово поджав губы, бесстрастно глядела на сад за окном, а я, вне себя от бессильной ярости, нервно расхаживала по её комнате. И выдавала отчаянные реплики, время от времени:
– Всё пропало, чёрт подери! Всё в очередной раз пошло прахом! О-о, ну почему, почему, за что мне это?! Вот только полиции сейчас нам и не хватало! Ах, Франсуаза, отчего ты так невозмутима? Будто не понимаешь, что всё это означает?
Я была не в себе, определённо. Ночной приезд комиссара Витгена выбил меня из колеи. В другой ситуации я ни за что не позволила бы себе нагнетать обстановку таким образом, да ещё и пугать мою бедную впечатлительную подругу своими домыслами! Вот только у нас с Франсуазой издавна так повелось – когда одна начинала бояться, вторая неизменно превращалась в незыблемую опору, и оказывалась рядом, чтобы подставить дружеское плечо. Чаще всего, правда, этой опорой была всё же я, но из любого правила бывают исключения.
– Успокойся, Жозефина! Мы ещё не знаем, для чего он приехал. – В рассудительности этим солнечным утром Франсуазе было не отказать. – Может, у него какие-то дела в отеле? С хозяином, к примеру? Почему